Приська, понурившись, сидит, прислушивается к этой враждебно-настороженной тишине; глядит, как сверкают злые зеленые глаза Хиври и как по-разбойничьи, исподлобья пялит глаза Грыцько.
Вот обед и кончился. Грыцько встал, перекрестился, принялся набивать трубку.
– Подожди, пока выкурю, – с глумливой усмешкой говорит Грыцько, выходя из хаты.
Приська вся затряслась. Сидит, молчит, дожидается. Не скоро вернулся Грыцько.
– А ты все ждешь? Подожди же еще, пока высплюсь, – говорит Грыцько, ехидно улыбаясь.
Приська не выдержала. Словно кто-то хлестнул ее кнутом изо всех сил – она рванулась, и слезы градом посыпались из ее глаз.
– Грыцько! Бога побойся! – сквозь слезы произнесла она. – Мало ты издевался над нами при жизни Филиппа? Мало крови с нас выпил, когда жили у тебя? Так еще над несчастной вдовой и сиротой потешаешься!.. Бог все видит, Грыцько. Не тебя накажет, так детей твоих.
Туча-тучей посмотрел на нее Грыцько; глаза загорелись от злобы.
– Ты еще грозиться пришла? – крикнул он.
– Бог с тобой, Грыцько! Не грозиться, а за своим пришла. Бога вспомни... Праздник святой идет... Ты будешь есть и пить, а тут гроша нет за душой...
– Денег, говоришь, нет, – откликнулась Хивря, гремя горшками, – а Святки справлять хочешь.
– Разве если мы бедные, так нам уж и есть не надо? – сказала Приська.
– А я тебе вот что скажу, Приська. Коли беда, так еще с перцем!.. Если бы все не проедали и не пропивали, то деньги были бы у вас.
– Хорошо так говорить тому, у кого они есть. А когда и то нужно, и другого не хватает... и подушную заплати, и выкупные отдай... А заработки наши какие? Покойный же один был работник.
– А дочка? Здоровая кобыла такая! Зачем ты ее дома держишь? Пусть пошла бы к людям послужить. Заработала бы, как другие. А то сидит дома и зря хлеб ест.
– Легко тебе, Хивря, говорить, на других глядя. А если бы тебе самой пришлось так бедствовать, не то бы запела.
– С дурной головы и ногам нет покоя! – ответила Хивря.
Приська умолкла. Она увидела, что все ее слова здесь ни к чему. А Хивря каждым своим словом норовит уколоть; лучше уж молчать.
Все молчали насупившись.
– Так как же, Грыцько? – снова начала Приська.
– Я тебе сказал – в волости. Не слыхала? – крикнул он.
– Почему не слыхала? Небось не глухая. Дай же хоть рубль сейчас, а другой уж пусть после праздника.
– Да отдам ли еще после праздника? – зевая, сказал Грыцько.
– Ну, это уж глупости, Грыцько! В суд подам! – пригрозила Приська.
– Подавай... Зачем же ты пришла? Иди подавай! – сердито сверкая глазами, сказал Грыцько.
Хивря покачала головой и тяжело вздохнула.