– Твой! – крикнул старшина.
– Когда?
– Тьфу! – сердито плюнул старшина. – Когда? Ты сдурела или что?... Когда приходил домой!..
Приська не выдержала, слезы градом покатились из ее глаз, и сквозь рыдания она с трудом произнесла:
– Я его не видела... Как поехал... туда... в этот треклятый город... Там и смерть его настигла... Я ничего не знаю.
Судьи молчали. Рыданья Приськи вызвали у них жалость. Молчали также сотские и старшина. Только причитания Приськины нарушали тишину.
– Что же делать? – наклонившись к судьям, спросил старшина.
Те молчали.
– У тебя деньги есть? – спросил один из судей Приську.
– Откуда же они у меня возьмутся? – и Приська зарыдала еще сильнее.
– Если деньги есть, лучше отдай их Загнибиде. Ведь он расписку представил – надо вернуть.
– У меня нет ни полушки... – говорит Приська.
– Тогда пусть дочка отслужит.
– Она у меня одна... Я старая, немощная. Кто мне поможет?
Снова воцарилась глухая тишина. И только слышалось прерывистое всхлипывание Приськи.
– Ты не плачь, – говорит старшина. – Сама рассуди. Может, ты у кого займешь и отдашь долг. Надо же отдать.
Приська плакала.
– Ну, решай, – сказал судья, – вернешь долг или дочка отслужит?
– Нет у меня денег... одна дочь... – твердит Приська.
– Да это у нее повадка такая – донимать слезами, – послышался позади чей-то грубый голос.
Приська оглянулась – это говорил Грыцько. В его глазах играла злорадная усмешка.
– И отдаст – не сдохнет! – добавил Грыцько. – У ней хата своя, надел за ней остался... Какого же рожна ей еще надо? И дочка у нее кобыла; да и сама только прибедняется.
С горьким упреком посмотрела Приська на Грыцько. Не только слова, и слезы застряли у нее в горле. Глаза горят, а сама бледная как смерть, трясется, словно зверь, застигнутый в берлоге.
– Ты разве знаешь ее?
– Еще бы не знать. Вместе жили под одной крышей. И мужа ее знал... Лодырь был и пьянчужка, – пренебрежительно сказал Грыцько.
– Грыцько! Побойся Бога! Он уж на том свете, а тебе еще туда собираться надо... – прерывистым голосом произнесла Приська.
– И дочку знаю, – не слушая ее, продолжал Грыцько. – Здоровая девка. Таким бы только служить, а она у матери даром хлеб ест.
– Пропади ты! – не выдержав, крикнула Приська.
– Бабка, тут ругаться нельзя! – сказал старшина.
– Видите, видите! – обрадовался Грыцько. – Вот какая она немощная! Прибеднялась – куда там! Тихая и смирная.
– Ты ж меня без ножа режешь! – сказала Приська.
– Хватит вам ссориться! Замолчи, Грыцько, – приказал старшина.
– Ну, как же ты решишь? – спросил он немного погодя Приську.
Грыцько злорадно усмехнулся. Судья сидел безмолвно.