— Относительно мебели... — сообщил Чадьяров, и ему разрешили войти.
Чадьяров переступил порог, и остановился — в комнате было совершенно темно.
— Закройте дверь, проходите. Прямо у окна кресло, — сказал из темноты тот же голос.
Чадьяров закрыл дверь.
Если не считать слабого света уличных фонарей, падавшего на потолок и часть стены, в комнате была полная темнота. Чадьяров сделал несколько шагов, но споткнулся обо что-то и тихо рассмеялся:
— Послушайте, я вас три года ждал, а вы меня так встречаете!
Мужчина не ответил.
Чадьяров дошел до окна, сел в кресло.
— Так и будем в темноте сидеть? — поинтересовался он.
— Да, так и будем, — сухо ответил хозяин номера и спросил: — Что у вас? Как дела?
— Если не смотреться в зеркало, хорошо. Разумовский разгромил мое заведение, я пожаловался «Фудзи-банку», завербован. Конкретного пока ничего. Правда, деньги на ремонт дали. И на новую мебель тоже. Деньги взял...
Дальше Чадьяров рассказал все, что думал о «Фудзи-банке», о приезде Хаяси и Сугимори, об убийстве Куроды.
Хозяин номера слушал внимательно. Помолчав немного, заговорил сухо, без интонаций:
— Москва не хотела вас трогать. Однако вы к цели ближе всех, потому и получили приказ действовать. Положение тяжелое. Японцы смотрят на материк. Готовят что-то серьезное. А воевать мы сейчас не можем. Сил на войну нет. В Италии фашисты. В Германии тоже начинают... — Хозяин номера встал, повернулся спиной, прикурил. Спичка на мгновение осветила его силуэт, белую рубашку, коротко стриженные волосы. Он затянулся, сел на место, продолжил: — В Японии, сами знаете, народ трудолюбивый, хочет мира. Но это — народ... Более того, в правительстве тоже сильны антивоенные настроения, но существует правое крыло — военные. Эти готовы на все, и в их руках сила — армия. Помните: возможна любая провокация, самая дерзкая. Задача: работа с японцами, глубокий, четкий анализ их действий. Связь, инструкции у вас будут. Как всегда — внимание, осторожность. Запасных вариантов у Москвы нет. Пока нет. Это все.
Он замолчал.
Чадьяров видел, как в темноте бледным пятном расплывалась рубашка связного, как розовый глазок сигареты плавно летал по воздуху.
— Вы готовы?
— Готов? — горько усмехнулся Чадьяров. — Я уже полтора года готов. Как мне вас называть?
— Никак. Через два часа я уезжаю.
— Что?! — У Чадьярова напряженно заходило сердце. — Уезжаете?! Да вы что, с ума сошли?
От одной мысли, что ему опять предстоит остаться одному, без связи, стало жутко. Как он ждал этого человека! Как был счастлив, когда услышал пароль. И когда его били во время погрома, он не так ощущал эти удары, потому что знал — одиночество кончилось, он нужен, о нем помнят... Есть связь, а что теперь? Все сначала?