Сарычев некоторое время молча сидел на табурете, низко опустив голову. Угрюмое лицо его совсем осунулось, и без того сутулая фигура казалась сгорбленной.
Врач осматривал лежавший на топчане труп. Кроме врача и Сарычева, в камере было еще несколько человек, среди них Забелин и начальник охраны Лужин — невысокого роста, плотный, с круглым добрым лицом.
Сарычев, повернувшись к Лужину боком, слушал, как тот, растерянно моргая глазами, сбивчиво рассказывал. Потом умолк на полуслове.
— Ну? — глухо спросил Сарычев после паузы.
— Да я не знаю, что и думать, Василий Антонович, — опять заговорил Лужин, и в голосе его послышались жалобные нотки. — Один раз только из караулки отлучился на минутку, за кипятком сбегал. — Лужин растерянно обвел глазами присутствующих. — Камеры у нас запертые. Чужих никого не было, только свои...
— Кто? — спросил Сарычев, не поворачивая головы.
— Я заходил, — спокойно сказал Забелин. — Часа в два ночи заходил, интересовался...
— Да, — обрадовался Лужин, — Товарищ Забелин заходил.
С того момента, как Забелин заговорил, Сарычев не спускал с него глаз.
— Потом ребята спекулянтов привели, — продолжал Лужин. — С допроса уголовника из девятой камеры Волин привел. — Лужин ткнул в сторону молодого чекиста, стоявшего у дверей. Тот согласно кивнул. — Никодимова видел... Потом товарищ Кунгуров был.
— Ладно, — перебил Лужина Сарычев. — Иди, будь у себя. Вызову.
Лужин, виновато улыбаясь, вышел из камеры. Врач, закончив осматривать труп, накрыл его серым одеялом.
— Ну что? — спросил Сарычев и устало посмотрел на Христофора Матвеевича.
— Убит ночью, часов шесть назад.
Сарычев кивнул двум чекистам, тихо сказал:
— Унесите.
Чекисты положили тело Ванюкина на носилки.
— Сильный удар стилетом в область сердца, — вновь заговорил доктор. Сарычев быстро взглянул на Забелина. — Видимо, когда убийца вошел в камеру, Ванюкин проснулся и вскочил. Убийца кулаком оглушил его. С правой стороны лица — сильный кровоподтек, рассеченная губа, выбито два зуба. Вот пока и все, — тихо закончил доктор.
— Спасибо, — сказал Сарычев.
Проходя мимо Сарычева к двери, доктор протянул ему руку. Сарычев рассеянно хотел пожать ее, но доктор взял его за кисть, нащупал пульс и стал смотреть на часы. Секретарь губкома сначала ничего не понял, а потом раздраженно выдернул руку.
— Бросьте, Христофор Матвеевич! — хмуро сказал Сарычев. — Идите.
Доктор пожал плечами, в дверях обернулся:
— Товарищ Сарычев, с вашим сердцем можно работать только садовником, да и то в своем саду. — Он безнадежно махнул рукой и переступил порог. За ним ушли остальные, кроме Сарычева и Забелина. Сарычев продолжал сидеть на табурете, Забелин стоял у него за спиной. Потом Сарычев встал и медленно пошел в угол камеры.