— Ты виноват! Ты старший и должен был знать. Из-за тебя мы, как сурки, попали в капкан! — шептал каратегинец. — Лучше домой. Я еще не басмач, я никого не убил.
— Ты собираешься домой, как будто это от тебя зависит! Тебе, я вижу, хочется, чтобы твою семью вырезали. Попробуй убеги!
С большим трудом освободившись от веревок, басмачи с бранью прошли вниз по течению горной речки.
Тем временем женщины были уже далеко. Они ехали к летней стоянке на лошадях, захваченных у басмачей. Через плечо у каждой висело охотничье ружье, а в руках они держали винтовки. Биби, ни на минуту не смолкая, болтала, передразнивая басмачей. Все смеялись.
Старуха Айше, на ногах которой были сапоги Рыжебородого, весело сказала:
— Легко же мы получили оружие, лошадей и товары! Теперь мы продадим шкуры и опять заработаем.
— Нет, — ответила Зейнеб, — мы — советские люди. Когда басмачей перестреляют, я сама отвезу шкуры в Дараут-Курган и не возьму денег.
— Делай как знаешь, ты у нас джигит, — со вздохом сказала Айше и добавила: — Конечно, ты лучше нас понимаешь, Зейнеб. А я бы все-таки продала шкуры.
Голые скалы громоздились со всех сторон. Вокруг высились склоны угрюмых гор, покрытые камнями, галькой, лишайниками. Кое-где по уступам зеленели небольшие лужайки. Никто не сказал бы, что за одной из таких безрадостных гор зеленеет роща, растут цветы.
Здесь, на берегу горячих ключей, приютились летние юрты кишлака Мин-Архар.
Меньше всего ожидал увидеть цветущую долину, скот и людей поднявшийся на вершину горы путник. Он в изнеможении опустился на камень. Он был уже немолод и сильно устал. Его платье было изорвано, ноги обмотаны лохмотьями. Ввалившиеся глаза и впалые щеки говорили о крайнем истощении. Колени дрожали от изнурительного пути.
Неизвестно, сколько времени он просидел бы в полузабытьи, если бы на него не бросился большой одноглазый пес.
Путник громко крикнул: боль от клыков пса, вонзившихся в ногу, была нестерпимой.
Крик разнесся далеко по ущелью. Прежде чем путник понял, в чем дело, свора черных собак окружила его, преградив путь. Человек завертелся на одном месте, размахивая зажатым в руке камнем. Резкий окрик заставил его присесть. Собаки, повинуясь приказу, неохотно отошли назад.
— Положи оружие! — раздался из-за камня громкий голос.
Путник послушно положил нож на землю, потом размотал длинный матерчатый пояс, обвивавший его талию, вынул замотанный в тряпки револьвер и положил рядом с ножом.
— Иди вниз, — сказал ему кто-то, прятавшийся за камнем. — И если ты попытаешься бежать, то получишь пулю в спину.