— Нет, нет, — прошептал Саид. — Это я выпустил Тагая… отравил воду, завел отряд в засаду. Я вложил яд в шапку Чжао, а ты, щенок, ты поверил. Я все время предупреждал басмачей об опасности и уводил вас в сторону от них… Я тебя ненавижу!.. Ты молод, и тебя все уважают. Я много прожил, и никто не говорит обо мне хорошо. Для меня вся жизнь в золоте… У тебя его нет, а ты счастлив. Я тебе ненавижу, мальчишка! Я умру, а ты будешь жить.
— Мы, мы… будем судить тебя, ядовитая собака! — отрывисто говорил Джура. — Ты не умрешь так просто!
Губы Джуры были в крови, он все еще высасывал кровь из пальца Саида и выплевывал ее, не замечая, что тот умолк.
Только когда подбежавший Тэке ткнул его носом в бок, он оглянулся и увидел, что Саид уже мертв.
Что скажет Козубай, когда узнает обо всем, и что Джура может сказать в свое оправдание? Гордый Джура страдал. И в эти тяжелые минуты он вспомнил мудрые слова Козубая о жизни, о долге, о борьбе.
Джура теперь окончательно убедился, что нельзя думать только о себе и верить только своим ощущениям. Есть люди, которые понимают гораздо больше, чем он, потому что они учились. Они смотрят на жизнь гораздо шире, потому что думают сразу о пользе многих. В эти несколько мгновений Джура вспомнил все свои ошибки и свои заблуждения. Он дал себе клятву теперь заботиться и о других людях, подавляя собственные желания, или стремиться делать так, чтобы желания его совпадали с желаниями других людей.
Таг подвел к Джуре коня, но конь храпел и пятился.
— Что с ним? — спросил Таг, кивая на труп Саида. — Я слышал выстрелы и думал — беда.
— Подох, — хрипло ответил Джура. — Подох, как собака!.. Слушай меня, Таг, хорошо слушай! Ты много видел и слышал, так знай же: Саид предатель, сам перед смертью все сказал. Это он выпустил Тагая, отравил воду в крепости. Это он нас завел в засаду, хотел продать мою голову. Это он, чтобы было легче справиться со мной, застрелил Чжао. А теперь смотри: змея укусила змею. Это меня спасло. Все расскажи Козубаю.
— Я знал, я чувствовал, что Саид не наш. Он — как лисица, он… — скороговоркой начал Таг, но повелительный жест Джуры заставил его замолчать.
Джура быстро зашагал туда, где лежал Чжао. Если и были сомнения у Джуры, жив ли Чжао, то теперь, посмотрев на неподвижного Чжао, он уже не сомневался. И застонал Джура. Он не знал, какую муку себе придумать, чтобы искупить ошибку. Но мог ли он стоять в нерешительности, когда враги с каждым мгновением отдалялись?
— Исполни мою просьбу, Таг: возьми Чжао на коня и отвези в крепость. Пусть Козубай речь говорит, пусть мимо несут флаги, пусть все джигиты добротряда и пограничники стреляют вверх… Пусть его похоронят как героя… — Джура помолчал. — Козубаю скажи: поехал Джура за Балбаком и привезет его живым или мертвым. А если я не вернусь, пусть меня Козубай не ругает. Он был мне как отец, и ему последнее мое слово. Догонишь джигитов, скажи Осману, пусть гонится за басмачами… Прощай!