— О Кзицком ты не беспокойся, он у нас, и ему еще придется о многом рассказать. Басмачи не сами по себе, у них есть хозяин. Как ты думаешь, имам Балбак кто? Узбек, киргиз?
— Киргиз, — уверенно сказал Кучак.
— Нет, — ответил Козубай, — он не узбек и не киргиз, он из далекой страны за большой водой. Он англичанин, преемник Черного Имама, наместник Ага-хана в Синьцзяне, и у нас он главный курбаши сарыкольских басмачей, налетавших на наши кишлаки. Я получил радостную весть от Максимова: Джура поймал этого «имама» возле Сарезского озера. Это был очень опасный враг. Он хотел взорвать каменный завал на озере и затопить кишлаки и посевы, потопить мужчин, женщин, детей. Там же войсками захвачено много басмачей.
Услышав такую новость, Кучак прижал палец к губам.
— Ты вообще мастер рассказывать. Вот расскажи в кишлаке, как работают басмачи на своих хозяев. В тысяча девятьсот шестнадцатом году Черный Имам, предшественник Балбака в Кашгарии, приказал затопить всю Чуйскую долину, спустив озеро Иссык-Куль… Уже копали. Не успели. Враг на все способен…
— Я очень хорошо знаю, что такое басмач, что такое враг, — перебил его Кучак.
— Как бы долго ни бегала лисица, — сказал Козубай, — она все равно попадет к охотнику. Ну, погости у меня, Кучак, тебе спешить некуда. Ты мастер рассказывать и петь. Вот сегодня вечером и покажешь, на что ты способен. Теперь тебе пора сменить винтовку на дутар. Песня и рассказ иногда метче пули. Ты думаешь, я забыл, как ты агитировал в банде Шарафа, а потом среди басмачей Кзицкого? Ты очень помог тогда, мы этого не забудем.
Кучак очень пожалел, что этих слов, сказанных Козубаем, не слышали его друзья.
Утро разгоралось радостное и молодое.
Воздух был тягуч и прозрачен. Белоснежные шапки гор ярко вырисовывались на фоне темно-голубого неба. То здесь, то там виднелись группы кииков и архаров. Они спокойно паслись на альпийских лугах.
Улары, ходившие возле животных, вытянули шею и засвистели. Ветер донес запах человека.
Животные неторопливо пошли цепочкой по карнизу горы.
Одинокий всадник показался из-за угла, а впереди него бежал черный пес. Всадник и пес спустились в ущелье, с трудом взобрались на перевал. И чем ближе подъезжал путник к цели путешествия, кишлаку Мин-Архар, тем все больше торопил коня.
Иногда Джура — это был он — по привычке притрагивался к кобуре или прикладу винтовки, висевшей за спиной. Но ничто не нарушало горного безмолвия. Раньше ему попадались красноармейцы, которые строго требовали предъявления документов. Здесь же не было видно людей. Кругом высились горы.