Елена Львовна деликатно кашлянула.
— Где у вас можно переодеться?
— Я провожу.
Арина неловко спрыгнула с насеста, край пижамы мазнул Федора по носу: по трижды или четырежды перебитому, деформированному, слегка кривому, наглому крупному носу.
Пока она руководила, показывала и объясняла, прошло побольше пяти минут. Елена Львовна распаковала свой объемистый баул, деловито начала выкладывать: книгу, тонометр, аптечку, полотенце, зубную щетку в ярком футляре, тюбик пасты, расческу, крем, пачку дорогих салфеток для очистки кожи лица и рук, резиновые медицинские перчатки. В заключение поверх очков она спокойно посмотрела на растрепанную суетящуюся Арину.
— У кого из соседей есть телефон? Евдокия Яковлевн? В какой квартире? Замечательно. Где все предметы для гигиены?
Арина повела ее в ванную. Показывать. Судя по всему профессиональную сиделку, было трудно удивить, нищету она созерцала очень спокойно. Вынесла приговор:
— Сойдет. Я приступаю.
Покачивая необъятными бедрами, мадам Сова прошествовала к бабушке, зажгла настольную лампу и водрузилась в кресло с книгой. Арина все еще босиком и в пижаме выглянула в прихожую. Ботинки, пальто, а сам рыцарь исчез. Странно. Пропутешествовала по коридору, и, наконец, обнаружила его на кухне. Остановилась нерешительно, прижавшись щекой к косяку. Федор мыл, вытирал и выкладывал на тарелку фрукты. Чайник уже шипел на плите.
— Чашка кофе нам не повредит перед путешествием, верно?
Арина не стала ворчать, ругать гостя за вторжение, за бесцеремонность, никто ведь ему не разрешал хозяйничать на кухне. О ней давно никто не заботился, было приятно и странно смотреть на человека, который старается для тебя. Розовых очков у девушки не имелось. Мотивы, движущие Федором ей были вполне ясны, но тем не менее… Тем не менее… У нее на кухне воскресным вечером тщательно выбритый, хорошо пахнущий мужчина, со вкусом одетый: алый грубой вязки джемпер, брюки из почти не мнущейся ткани, очень удобно для машины, черные носки. Арина не выносила других носков, признавая лишь черные. С белыми она еще могла примириться, летом или в спортзале, не без труда, но могла. Носки у Федора соответствовали всему остальному. Они были новыми и чистыми. Вообще от него исходило ощущение телесного здоровья и чистоты. Сколько ему лет, интересно. Мысли обгоняли друг друга, сталкивались, перемешивались, летели в кювет и терялись там. Арина стояла на обочине, а впереди надвигалась, чтобы скользнуть мимо и исчезнуть большая мощная отполированная до фантастического блеска, машина. И вдруг, сразу, как бывает только во сне, притормозила, щелкнув раскрывающейся дверью.