— А я еще посижу, — сказал, — погляжу, что тут да как.
Больше до рассвета никакой тревоги не возникло, однако колонна не досчиталась Штепы. Он, придя в себя под утро, полез из бронехода по нужде, прошел два шага из круга, да и свалился ничком. С башни часовой его видел, но больше ничего не заметил. Когда к карателю подбежали и перевернули, он уже не дышал.
— Эй, проводник, — позвал Самоха, — что с ним приключилось?
Старик пожал плечами:
— Пустыня его забрала.
— Эт я вижу, но как? От чего человек помер?
— Не знаю, — равнодушно ответил Аршак.
— Как же так? Живешь здесь и не знаешь?
Старик снова пожал плечами. Лицо его оставалось непроницаемым.
— Ладно, — управленец махнул рукой. — Закопайте Штепу, да двинем дальше.
— Нет, нет! — вот тут Аршак всполошился сразу. — Не копать! Копать нельзя! Камнями завалим! И в путь погоди, начальник, не спеши выступление командовать. Буря будет, здесь переждать надобно. Здесь место получше.
Самоха с сомнением глянул в чистое, даже можно сказать, гладкое небо… но смолчал. Йоля все пыталась перехватить взгляд Уголька, но тот, хотя и скакал вокруг самоходов, как обычно, на девчонку не посмотрел ни разу. Это лишь укрепило ее подозрения.
Непогода пришла внезапно. Горизонт начал темнеть — сперва незаметно, потому что солнце встало, с рассветом пришли свет и жара. Только западный край пустыни постепенно заливался темнотой, будто туда солнечные лучи не попадали. Медленно-медленно темная пелена стала наползать, приподниматься над горизонтом, будто чистое голубое небо затягивал полупрозрачный полог.
Самоха велел всем укрываться в закрытых самоходах, проводник не соврал, что-то надвигается. Каратели, напуганные смертью Штепы, и без того наружу совались неохотно, так что приказ выполнили поспешно. Аршак прошелся вокруг бронированных машин, указывал, какую щель заткнуть, где подогнать получше. На бойницы верхних этажей гусеничной башни не предусматривались заслонки, их затыкали тряпками, ветошью и старой одеждой. Лопасти с ветряка сняли, барахло, установленное снаружи, закрепили получше, сендеры накрыли отрезами брезента. Игнаш с Йолей перебрались в башню к Самохе. А небо темнело все быстрей, ветер усилился. В щели стало заносить крошечные частички ила… Проводник с Угольком остались снаружи, харьковчане поглядывали на них сквозь узкие щели в броне. Старик с пацаном развернули одеяла, забрались в сендер и накрылись одеялами как пологом. Поверх еще кусок брезента накинули, зацепив за крюки на бортах сендера. Самоха велел задраивать последние дыры, но ветер проникал в щели, нес иловую пыль, совершенно закупорить башню все-таки не удалось.