Стас тоже обнял жену и тоже посмотрел на своих сыновей. Пара мелких сорванцов, набегавшись до одури по посёлку, дружно сопели в четыре дырочки. Сердце у Лужина-младшего захлестнула волна нежности и любви. Аккуратно погладив округлившийся животик Иришки, он чмокнул её в ушко и уложил спать. Хандра схлынула, бывший ОМОНовец встряхнулся, словно пёс и пружинящим шагом вышел из дома в ночь. Дела не могли ждать.
Усилия Лужина-старшего по поиску и сбору людей привели к тому, что в общине, созданной вокруг их семьи собралось довольно много людей. Людей разных. Хороших и не очень. Стас и Олег, первые замы дяди Геры, быстро навели порядок среди «пришлых». Основным критерием оценки людей и дед Ося и Георгий Александрович сделали полезность новичков для выживания внуков. Женщины семьи эту тему горячо поддержали, и мужики принялись за дело.
Кого-то, как например найденного в горах у разбитого вдребезги «Урала» с коляской, доктора с его беременной женой, приняли с распростёртыми объятьями, а супругу его, находившуюся на пятом месяце беременности и сломавшую в аварии ногу, так вообще, почти пятнадцать километров бывшие ОМОНовцы несли на руках. Кого-то, признав полезным, но невоспитанным – перевоспитывали, заставляя пахать изо всех сил. С этими Стас не церемонился – затрещины и могучие пинки ленивым он раздавал от души. Кто-то, не выдержав, уходил сам. Таких не держали. Недалече, на берегу организовался ещё один маленький посёлочек. Стас, взяв в качестве эксперта деда, подсадил того на закорки и, словно бульдозер, допёр сухонькое тело старика до моря. Иосиф Гансович походил, покрутил носом, поговорил с «беглыми» и признал этих ребят для Семьи неопасными и где-то даже полезными. Во всяком случае, рыбу и соль они теперь получали регулярно, взамен поставляя овощи и мясо. Стас сразу потерял к ним интерес и оставил их в покое.
Без особых сантиментов силовики посёлка задушили двух цыганских подростков, «залетевших» с садовой тачкой ворованных вещей с чьей-то дачи и одного насквозь отмороженного наркомана.
И теперь, после почти что года каторжного труда, поиска, сбора и селекции людей, Станислав Георгиевич мог совершенно точно сказать, что если не произойдёт чего-нибудь совсем уж экстраординарного, то они, а самое главное, их дети – ВЫЖИВУТ.
– Ну чего там? – Олег сидел на лавочке у здания Правления. – Решил чего?
– Я с отцом ещё разок поговорил, надо к этим, степным, сходить. – Взгляд Лужина стал очень недобрым, смерти брата, он так и не простил. – Батя говорит, там нормальные мужики остались, уроды все закончились. С ними можно иметь дело, а я бате верю. Тамошний хозяин отца приглашал, говорил – дело есть. Вот, думаю, схожу. Уважу. Станислав многообещающе потёр огромный кулак и зло хохотнул.