Они молча наблюдали, как изображение становится все более четким, казалось, что свет и образ навсегда останутся на стене пещеры. Но еще через несколько мгновений, когда солнце поднялось выше, все исчезло; луч уже не попадал внутрь, и орел бесследно исчез.
— El Ojo del Aguila, — сказала де Вака. — Орлиный ключ. Теперь мы можем не сомневаться, что нашли его. Невероятно — именно он спас жизнь моих предков четыреста лет назад.
— А теперь спасает наши, — пробормотал Карсон.
Он продолжал смотреть на темное пространство, где еще несколько мгновений назад сияло изображение орла, словно пытался уловить мысль, промелькнувшую по краю его сознания. А затем изумительный аромат жареного мяса наполнил его ноздри, и он повернулся к костру.
— Ты голодна? — спросил он.
— Проклятье, ужасно хочется есть. Что это?
— Кролик.
Он снял его с огня и воткнул ветку вертикально в песок. Вытащив наконечник копья, он отрезал заднюю ногу и протянул своей спутнице.
— Осторожно, мясо горячее.
Де Вака откусила маленький кусочек.
— Изумительно. Ты еще и готовить умеешь. А я считала, что ковбои умеют варить только бобы с беконом.
Она откусила еще.
— И мясо совсем не такое жесткое, как у тех кроликов, которых приносил домой мой дед.
Женщина выплюнула маленькую косточку. Карсон наблюдал, как она ест, с тайной гордостью повара.
Через десять минут они доели кролика, его обглоданные кости упали в костер, а де Вака откинулась назад, облизывая пальцы.
— Как тебе удалось поймать кролика? — спросила она.
Карсон пожал плечами.
— Этому я научился на ранчо, когда был мальчишкой.
Де Вака кивнула и хитро улыбнулась.
— Да, все правильно, я забыла. Все индейцы умеют охотиться. Это у них в крови.
Карсон нахмурился, хорошее настроение исчезло — колкость была ничем не оправдана.
— Слушай, хватит, — проворчал он. — Это не было смешно в первый раз и совсем не смешно сейчас.
Но де Вака продолжала улыбаться.
— Тебе бы следовало посмотреть на себя со стороны. День, проведенный на солнце, пошел тебе на пользу. Еще несколько таких дней, и твоя внешность будет вполне соответствовать Большой резервации.>[114]
Хотя Карсон сопротивлялся, все его существо переполняла ярость. Эта женщина обладала удивительной способностью находить его слабые места и наносила по ним удары. Он рассчитывал, что перенесенные ими испытания ее изменят, и теперь не знал, что его возмущает больше — ее саркастические замечания или его собственная дурацкая склонность к самообману.
— Tu eres una desagradecida hija de puta,>[115] — сказал он, и гнев придал его словам неожиданную ясность.