И «превращать» составы в танковые и стрелковые подразделения. Он трудился старательно, считая, что такая тренировка пригодится ему в разведывательных полетах над территорией противника.
Наконец лесистый бугор зажал реку в узкую долину. Самолеты пошли вверх, и Осипов увидел Валуйки и железную дорогу, по которой они осенью сорок первого добирались в запасной полк…
Судьба — на полетной карте у него опять появился Харьков. Приказ, как бумеранг, вернул людей Наконечного через год в печально знакомые места.
Матвей не нашел «свой» эшелон. Но начальник штаба и люди полка, находящиеся в эшелоне, видели в небе своих. Они с радостью заметили белую стрелу на фюзеляжах — опознавательный знак полка. Посчитали, сколько прошло мимо них самолетов, и узнали, что улетели все. Самолеты вначале летели бесшумно, а потом эшелон догонял рокот моторов, сила которого нарастала по мере того, как горбатые самолеты выходили на траверз состава. Звуковые волны прибоя возвещали появление каждой группы и провожали затухающим гулом отлива. И когда рев моторов достигал наибольшей силы, радость встречи в эшелоне достигала высшего своего проявления и вагон во все свое многоголосое горло кричал «Ура!».
Самолеты ушли, и Сергеев вновь занялся своими штабными делами. Перестук вагонов «Е-дем, е-дем, куда, ку-да? Е-дем, е-дем, ку-да, ку-да?» заставлял его писать под этот ритм. Так было удобней. Буквы выходили из-под пера ровными и без всяких каракуль. Но через какое-то время его ухо уловило новый звук: гул работающих авиационных моторов. Находящиеся вместе с ним в вагоне командиры еще ничего не слышали.
А он сказал:
— Спокойно, идут чужие самолеты.
Высунулся из вагона наружу: солнце было низко над западными буграми берега, и вагоны бежали около ломаной границы тени от них. Посмотрел вверх и сразу увидел блестевшие животами на солнце немецкие «юнкерсы», которые перестраивались в длинную колонну.
«Значит, бомбы каждый штурман будет бросать самостоятельно», — подумал он.
— Бомбить будут! Дежурный, дать сигнал «воздух»!
Над эшелоном понесся торопливый звон колокола, а машинист, уже не надеясь выскочить из-под бомб, начал тормозить. Состав, сбавив скорость, продолжал идти вперед, но в случае необходимости его можно было и сразу остановить. Машинист знал, что от такой скорости потерь по его вине в людях не будет, даже если бомба попадет прямо в вагон или на полотно дороги.
Надежда на «может, пронесет» кончилась: с переднего самолета посыпались бомбы… Грохот, пыль, звон и треск. За первым ударом новый, за ним еще. И обязательно кажется, что разрывы совсем рядом, а очередная бомба падает на тебя.