Митрохин взглянул вверх: «лагги» всей четверкой через огонь зенитной артиллерии падали на взлетавших «мессеров». Нажал кнопку передатчика и, сдерживая волнение, нарочито спокойным голосом передал:
— «Горбатые», я — Митрохин, первых отсекут. А дальше пойдем сами.
Он попытался увидеть, что делается позади группы, но близость земли, опасность столкновения с ней не давали ему оглянуться.
Помог понять обстановку и подстегнул нервы голос Русанова:
— Командир, шестерка «сто девятых» догоняет.
— Далеко? Успеем дойти до цели?
— Наверное, успеем.
Еще минута полета, и через несколько секунд от красных станционных зданий, что показались между деревьями, брызнули сполохи огня, зенитчики защищали себя и станцию.
Митрохин довернулся на центр станции и стал прицеливаться, готовясь сбросить бомбы. Пушками и эрэсами пытался прижать зенитчиков к земле, но те оказывались уже с боков, и самолетный огонь был им не страшен. Станция неслась навстречу, и он подал команду:
— Приготовились! — Наконец «ил» вышел на расчетную дальность. Он крикнул: — Бомбы! — Нажал кнопку сброса. Его и летчиков серии из шести «соток» пошли к земле.
Разворот к земле, и домой!
Отдал распоряжение, а сам уже знал, что развернуться ему будет трудно: педали руля поворота болтались свободно — огнем с земли перебили тросы управления.
— Русанов, у меня с управлением непорядок. Уводи группу.
— Вместе пойдем.
— Приказываю — уводи. Осипов останется.
— Понял.
Матвей посмотрел на уходящие самолеты и увидел, как после прекращения с земли огня на них бросились немецкие истребители. Резко развернул машину и верхом пошел на другую сторону самолета командира, чтобы посмотреть, что же делается за их парой. Оглянулся назад, и сердце забилось тревожно: за ними тоже увязалась четверка желто-зеленых смертельно жалящих стрекоз. Камуфляж был непривычный — больше желтого, чем зеленого. «Появилась, видимо, какая-то новая часть. Откуда они? С опытом или новички? Этого аэродрома вчера не было».
Митрохин потихоньку разворачивался вслед уходящей вперед группе, а Матвею нужно было опять идти в змейку — иначе ничего не увидишь, что делается за хвостом. А не увидишь — собьют первой же очередью.
Немцы не торопились с атакой, наверное, договорились, что и как делать. И это их спокойствие говорило об уверенности в исходе предстоящего боя.
Осипов воспользовался предоставленным временем, перезарядил пушки и пулеметы.
Наконец первая пара пошла в атаку сразу на два «ила». И Матвею надо было решать, что делать: сманеврировать самому — значит оставить Митрохина без защиты. Тогда его сразу собьют. Маневрировать он же не может. Такой расклад не годился.