"Кор. — Вас, мсье, считают последним философом западной традиции, который завершает ее и вместе с тем пытается открыть новый способ вопрошания.
Сегодня кризис университетов сопровождается недоверием к самому смыслу философии. Для большинства она не имеет права на существование, она стала бесполезной.
X. — Это как раз то, о чем я всегда думал. В своем курсе 1935 года "Введение в метафизику" я уже это утверждал: философия всегда несвоевременна. Это безрассудство (сумасбродство, une folie).
Кор. — Безрассудство?
X. — Философия несвоевременна по своей сущности, ибо она принадлежит к тем редким явлениям, судьба которых в том и состоит, что они не могут встретить непосредственный отклик.
Кор. — Итак, что представляет собой философия?
X. — Это одна из редких возможностей автономного творческого существования. Ее изначальная задача делать вещи более тяжелыми (трудными), более сложными.
Кор. — Может ли она, по вашему мнению, играть роль в преобразовании мира, как этого хотел Карл Маркс?
X. - философия никогда не может непосредственно придавать силы или создавать формы действия и условия, которые вызывают историческое событие.
Кор. — Но тогда каков ее смысл?
X. — Она есть «знание», которого можно достичь и сразу использовать. Она касается всегда только ограниченного числа людей и не может быть оценена с помощью общих критериев. С этим ничего нельзя поделать: ведь именно она делает из нас что-то, если мы ею занимаемся.
Кор. — Не могли бы вы уточнить, что вы хотите этим сказать?
X. — Во время своего исторического развития народы задают себе всегда очень много вопросов. Но только один вопрос: "Почему вообще есть сущее, а не наоборот, ничто?" ("Pourquoi у a-t-il de letant et nоn pas rien?") предрешил судьбу западного мира, и именно начиная с ответов, которые давали досократовские философы две с половиной тысячи лет назад. Однако сегодня смысл этого вопроса никого не тревожит.
Кор. — Вы утверждаете, что быть внимательным к сущности сегодняшнего мира — это значит размышлять над изречениями досократиков: Парменида, Гераклита…
X. — Да, но сегодня ни в Германии, ни в других местах их совершенно никто не читает.
Кор. — Какая, по вашему мнению, связь соединяет нас с этими столь далекими мыслителями?
X. — В своем курсе "Введение в метафизику" я показал, почему все философские вопросы начинаются с них. В их поэтических изречениях рождается западный мир.
Кор. — И современная техника?
X. — Я уже писал, что современная техника, хотя она полностью чужда античности, имеет в ней свое существенное происхождение.