Конец тридцатых — начало пятидесятых. «Черный» этап его жизни. Арест, краткая «воля», война, немецкий плен, два побега, монашество в Кицканском монастыре и снова сталинские лагеря…
После освобождения — тревожно-подозрительная Москва, ходолные, неуютные стены ВГИКа… Оболенский уезжает в Свердловск и десять лет работает в научно-популярном кино, затем — блистательные работы на Челябинском телевидении. Еще десять лет жизни…
В начале семидесятых о нем снова вспомнил кинематограф — нужно же было кому-то играть аристократов.
За полтора десятка лет Оболенский сыграл около тридцати ролей. Его любимая — дедушка в фильме "На исходе лета" — получила международное признание: приз "Золотая нимфа" за лучшую мужскую роль на фестивале телевизионных фильмов…
Воспоминания таких людей, как Оболенский, представляют огромную ценность. По квинтэссенции житейских наблюдений, опыта, истинности.
Суждения Леонида Леонидовича о роли личного фактора особенно важны:
"…Я работал в Свердловске, в кино, и ко мне приехал Василий Павлов и предложил мне работать вторым режиссером на Челябинском телевидении — чтобы работать первым, видимо, нужно было давать кому-то взятку.
Он сказал: "Нам нужен кинематографист, чтобы научить делать телевидение, а то мы делаем так: вот тебе радиопередача, подложи под какой-нибудь видеоряд". Я говорю: "А если я начну сам?" — "Начинайте, мы посмотрим, как это делается…"
>Рис. Леонид Леонидович Оболенский (1902–1991)
Это была очень интересная работа — телевизионного корреспондента. Почему у меня получалось это? Главный режиссер мне сказал: "Вы очень хорошо делаете съемку, сюжет. Но когда вы в кадре, с кем вы разговариваете?" Я говорю: "С телезрителем". — "Ой, но «его» же так много, в разных районах…" Я отвечаю: "А мне оператор советует: смотри на красную лампочку, зажглась — вот ты и беседуешь со зрителем…" Тогда режиссер говорит: "Леонид Леонидович, я вас очень люблю и всегда смотрю, как вы обращаетесь: не здравствуйте, товарищи, а только здравствуйте! А я, представляете, отвечаю: здравствуй, Ленечка! И начинаю с вами вслух разговаривать".
И я стал говорить с экрана с ним. И случилось невероятное: со мной стали здороваться на улице, а в троллейбусе одна женщина подошла и сказала: вы бы поговорили с моим старшим — никого не слушает, никакого сладу нет. Заговорив по телевидению с одним, я стал говорить с каждым. Не со всеми, а с каждым. Никогда этого не забуду — блестящий опыт старого народного артиста, режиссера телевидения Николая Медведева".
Как это прекрасно и в унисон перекликается с тем, что однажды французы услышали от любимейшей ими певицы, знаменитой Эдит Пиаф: "Я пою не для всех, я пою для каждого".