Конечно, это невинный розыгрыш по сравнению с массовым изготовлением «древних» монет для простодушных нумизматов-любителей или подделкой дарственных грамот, которой грешили весьма уважаемые монастыри в Британии в XI–XII вв.
Подделка произведений искусства и старины особенно распространилась в XIX в., когда собирательство вышло из узкого круга знатоков и стало для процветающих буржуа своего рода символом избранности и принадлежности к "высшим кругам". К тридцатым годам нашего столетия "золотой век подделки" подошел к концу: усовершенствовались научные методы определения подлинности материальных памятников прошлого, ужесточилось уголовное наказание за изготовление фальшивок.
Однако в наше время возникают шумные истории. В Британии всем памятно имя Тома Китинга. Он изготовил примерно две тысячи полотен под именами ста известных художников прошлого. Обман открылся в 1976 г., однако принес Китингу не позор, а славу. Его пригласили выступить с искусствоведческими лекциями по телевидению, а посмертная распродажа его полотен, стилизованных под работы старых мастеров, позволила выручить четыреста тысяч долларов — в несколько раз больше того, что на самом деле они стоили.
Необычная экспозиция в Британском музее вызвала значительный интерес. "Она — писала в своем обзоре публикаций в прессе о выставке в колонке "Экспозиция подделок" газета «Известия» — дает немало пищи для размышлений — и коллекционерам, и музейным работникам".
И не только им, добавляю я, поскольку эти примеры дают основательный повод всем людям повнимательнее присмотреться к себе и хорошенько задуматься…
Лет пять назад меня потешила филигранная мистификация из еженедельника «Собеседник». Дело касалось главной литературной сенсации года и «открытия», сделанного в канун первого дня апреля молодым ленинградским филологом, сотрудником Пушкинского дома Георгием Сотниковым, усомнившимся в реальном существовании русского поэта Александра Бока. Все было исполнено с таким чувством уважения и почитания закона "лукавой имитации", что было бы просто грешно не познакомить читателя с этой проделкой. Эвристический «факт» приподнесен газетой как бы взаправду и облечен в форму стандартного интервью корреспондента «Собеседника» И. М. с Г. Сотниковым:
>Рис. Портрет квази-Блока. Собеседник, 1990
" — Скажи честно, я отказываюсь в это верить. Классик русской литературы! И вдруг — подделка, фальшивка?..
— Почему же подделка? Все произведения подлинные.
Вот только написал их не Блок.
Началось все с того, что я на учебной практике работал в псковских архивах и там среди литературы, приготовленной к утилизации, мне попался пожелтевший сборничек неизвестного поэта начала века — С. Дибина. Каково же было мое удивление, когда я натолкнулся в книжке на знаменитые строчки: "