Тяжелое молчание нарушил Эрик:
— Значит, вы думаете, что мы прокляты? Что все Маккорди обязаны своей злосчастной судьбой одной разгневанной женщине?
— Так разве не стали вы изгоями? — тихо спросила Софи. — И не живете во мраке? Над деревней сияет солнце, а ваш дом утопает в тени. Полагаете, этому есть естественное объяснение?
— Если Морвин не сумела справиться с проклятием, с чего вы решили, что выйдет у вас? — спросил Алпин.
— Ну… Морвин ведь сюда не приезжала, — ответила Софи. — Сомневаюсь, чтобы это сделала хоть одна из Голтов. Вот, возможно, и причина. Я почти уверена — я первая, кто пытается уничтожить проклятие с тех пор, как Морвин спрятала этот сундучок. Вы можете не верить в проклятия, милорд, но я-то верю и хочу попытаться положить конец одному из них. Не хочу, чтобы еще одна женщина из нашего рода от отчаяния бросилась в море, — тихо добавила она.
Эти последние слова остановили готовую сорваться с языка Алпина реплику. Он отказался от всяких надежд, но лишить надежды эту девушку? Жалкое это занятие — цепляться за надежду. Горькое, бесплодное и мучительное, но пусть она сама откроет жестокую правду.
— Тогда можете остаться. Испытайте свои штучки, но меня подобной чепухой прошу не беспокоить.
И прежде чем она успела возразить, Алпин кликнул двух служанок, чтобы проводили Софи и Неллу в отведенную им комнату. Софи решила, что действовала достаточно жестко. На сегодня с него хватит. Главное, она получила разрешение остаться и попытаться найти способ уничтожить проклятие. Может быть, ей и не понадобится его участие; если же понадобится, теперь у нее есть время и возможность его уговорить. Шагая вместе с Неллой в сопровождении горничных, она молилась, чтобы затеплившаяся в ней надежда не была обречена на скорую гибель.
Алпин не сводил взгляда с двери, за которой исчезли леди Софи и ее горничная. Сделал большой глоток вина, особого напитка, который приготавливался специально для него, — насыщенной смеси вина с овечьей кровью. Напиток утолял жажду, растущую год от года. Разве какая-то большеглазая девица может предложить лекарство? Ему бы радоваться, что женщины Голтов, потомки Роны, оказывается, страдают не меньше, чем его род. Но радости не было. Никто из них не заслужил того, что на них обрушилось! Хотелось по-прежнему презирать самую возможность проклятия. Но к его собственному удивлению, решимость его оказалась поколебленной, и это его разозлило.
— А вдруг она поможет — как знать? — Эрик внимательно наблюдал за хозяином.
— Значит, ты действительно считаешь, что я проклят? — протянул Алпин. — Значит, в наших бедах повинна давным-давно умершая баба, которая однажды ночью попрыгала вокруг костра, бормоча бессмысленные слова и бросая в огонь какую-то солому?