— Кто ты, черт возьми, такой? — требовательно спросила Сьюзен.
— Его зовут Шенк, — пояснил я. — Эйнос Шенк.
Шенк не мог отвести от Сьюзен голодного взгляда.
Остановившись, он посмотрел на нее поверх пластиковой крышки инкубатора, и его глаза вспыхнули алчным огнем.
Я мог легко догадаться, о чем он думал. Я знал, что он хотел сделать со Сьюзен.
Мне не нравилось, как Шенк глядел на нее.
Совсем не нравилось.
Тем не менее Шенк был мне нужен. По крайней мере, на первом этапе я не мог без него обойтись.
Красота Сьюзен возбудила Шенка до такой степени, что мне стало трудно контролировать его. Гораздо труднее, чем я рассчитывал. И все же я не сомневался, что сумею в любой момент сдержать его и защитить мою Сьюзен.
В противном случае я незамедлительно прервал бы свой эксперимент, прервал бы в ту же секунду!
Я говорю правду. Вы же знаете, что я должен, обязан говорить правду и только правду. Меня сконструировали так, что истина для меня — наивысшая ценность.
Если бы я только заподозрил, что Сьюзен грозит хоть малейшая опасность, я прикончил бы Шенка на месте и убрался бы из ее дома, из ее компьютера, хотя в этом случае мне пришлось бы навсегда распроститься с мечтой о нормальном, человеческом теле.
О полноценном теле.
Сьюзен снова задрожала в испуге, не в силах сдвинуться с места.
Ее страх огорчил меня.
— Я полностью контролирую его, — уверил Сьюзен, но она только затрясла головой, словно надеясь, что Шенк растает в воздухе как мираж.
— Я знаю, что Шенк выглядит отвратительно, — добавил я, спеша успокоить ее, — но пока я у него в голове, он совершенно безопасен.
— У него в… в голове? — удивилась Сьюзен.
— Прошу извинить меня за его вид. В последнее время я заставлял его много работать, поэтому он три дня не брился и не мылся. Позднее… я заставлю его помыться. Тогда Шенк не будет выглядеть так безобразно.
Шенк был одет в тяжелые рабочие башмаки, синие джинсы и майку, которая когда-то была белой. На майке виднелся смазанный след от засохшего кетчупа. Грудь и подмышки Шенка были темны от пота, кроме того, он с ног до головы был покрыт пылью и грязью. От него наверняка несло как от мусорного бачка, и я впервые был рад тому, что не наделен способностью обонять.
— Что у него с глазами? — неуверенно спросила Сьюзен.
Глаза Шенка были словно налиты кровью и сильно выступали из глазниц. Кожа под глазами казалась темной от запекшейся крови и высохших слез.
— Когда он начинает противиться моей воле, — пояснил я, — мне приходится причинять ему боль, кратковременно повышая его внутричерепное давление. Это достаточно действенная мера, хотя я, к сожалению, еще не разобрался до конца в физиологии этого процесса. В последние два часа Шенк особенно упрямился, и вот — результат.