— Вов, ну что ты за чушь городишь? Тебе, что, вообще не страшно?…
Вовочка тяжело вздохнул и впервые серьезно за весь вечер ответил:
— Конечно, страшно… Но, знаешь, когда боишься, надо рассмеяться страху в лицо. Он испугается и уйдет…
Наконец до товарища чел Фрумоса дошло, что одними выпученными глазками ничего не сделаешь — никто не испугается и не убежит (нет, мне бы, конечно, хотелось, но кто ж отпустит), и он начал в очередной раз качать права.
— Ты сумасшедший, Влад! — (Нет, ну вот почему он нас троих не замечает? Не знаю, как Ане и Вовке, а мне обидно.) — Я же сказал, вы все четверо (ура! заметили!) — мертвецы.
— А последнее желание? — неожиданно встрял в монолог чел Фрумоса Вовочка.
Раду поперхнулся подготовленной речью:
– Ч-что?!
Господин Данешти невинно захлопал глазами, не пытаясь, впрочем, встать с дивана:
– Последнее желание! Если нас сейчас будут убивать, необходимо выполнить последнее желание!
Хозяин дома смерил его взглядом … и неожиданно расхохотался:
– И чего же ты хочешь?!
– Хочу пожать руку лично господину Ван Хельсингу! — выпалил Вовка. — Можно и Абрахаму, но желательно, конечно, Гэбриэлю!
– Ты б еще об ужине с Баффи попросил! — невольно вырвалось у меня.
В библиотеке почему-то вновь образовалась мертвая тишина. Впрочем, ненадолго.
– Я? Сумасшедший? — фыркнул Влад. — Боюсь, ты неправильно расставил акценты, Раду … Сумасшедший здесь только один, и это — ты.
М-да? А судя по Вовкиным запросам …
– Да как … Да как ты смеешь?! — поперхнулся чел Фрумос.
– А что, не так? — заломил бровь Цепеш.
Гм! Мне кажется, или ему нравится издеваться над братом?
– «Что?»! Да все! Ты … Ты сломал мне жизнь! Опять двадцать пять! Интересно, в этом городе есть
хоть один вампир, которому Черный Плащ не перешел дорогу? Развлечение у него такое? Спортивный интерес?
Или слава вышеупомянутого Ван Хельсинга покоя не дает?
Цепеш небрежно оперся о книжный шкаф:
– Каким образом, Раду? Я понятия не имел, что ты здесь. А также что ты до сих пор жив.
Вампир от этого спокойного тона окончательно озверел.
– Не знаешь, каким образом?! Так я тебе расскажу! Давай? Давай я расскажу о том, как семнадцатого июня 1462 года я был в войсках Мехмеда II. О том, как твои чертовы гайдуки за ночь вырезали пол-лагеря. О том, как кто-то из них полоснул мне саблей по лицу. В тот момент, когда я был безоружен. Тебе об этом рассказать?! Или о том, как я раненый лежал в грязи?! Как конские копыта едва не раздробили мне руку?! А может быть, о том, как ты — я запомнил твое лицо! слышишь, запомнил! — пил мою кровь?!
Ненависть поднимается ледяной волной. Влад, он, лишь он виноват в том, что все пошло именно так, а не иначе!