Я сказала:
- Мамочка, ну пожалуйста! Я тут пытаюсь поесть.
В этот момент отец пошутил: он сжал рукой мамину нунга-нунга (честное слово!), потянул и гортанно прокричал «га-га-га».
В ванной я исследовала свой затылок и профиль. (Там шкафчик с двумя зеркалами. Можно смотреть в одно, расположив другое под таким углом, что видишь в первом свое отражение.) Потом я положила мамино увеличивающее зеркало пониже и посмотрелась в него, чтобы узнать, как я выглядела, когда Бог Любви лежал у меня на коленях и любовался мной снизу вверх.
Лучше бы я этот эксперимент не проделывала! По двум причинам.
Во-первых, когда я смотрела в зеркало сверху вниз, я поняла, что нос у меня ГИГАНТСКИЙ. Как будто за ночь он вырос. Я походила на Жерара Депардье. Во-вторых, снизу был явно виден мой прыщ.
Джас ждет меня у калитки.
Я держусь немного отстраненно, немного по-взрослому.
Рабыня говорит:
- Я тебе принесла большой сникерс.
- Джас, сначала ты поступаешь со мной по-свински. А потом пытаешься задобрить сникерсом. Это невозможно!
Оказалось, возможно, потом что через полминуты я уже его жевала. По дороге я спросила у Джас:
- Как тебе кажется, мой нос сегодня больше, чем был вчера?
Она возразила:
- Не говори ерунду, носы не растут.
- Но ведь все прочее растет: волосы, ноги, руки… нунга-нунги. По-твоему, носы - исключение?
Ее эта тема ничуть не интересовала. Я продолжала:
- И еще… Прыщ у меня под левой ноздрей заметен?
- Нет.
- А если, предположим, ты смотрела бы на мой нос снизу вверх?
Она не догоняла, о чем я говорю. У нее воображение - ни на горошину. Ни на полгорошины!
Проходя через парк, я попробовала объяснить:
- Ну, например. Я пою, а ты - Бог Любви, и твоя голова лежит у меня на коленях. Ты с обожанием смотришь на меня. Восхищаешься моим великим талантом. Ждешь момента, чтобы накинуться на меня и зацеловать до полусмерти.
До нее все еще не доходило, и я потащила ее к скамейке, чтобы проиллюстрировать ситуацию. Я заставила ее положить голову мне на колени. И спросила:
- Ну, что ты теперь думаешь?
Она подняла глаза и возразила:
- Я не слышу, чтобы ты пела.
- Так я и не пою.
- Ты же говорила, что поешь…
- Офигеть, О'Рейли и его штаны!
Чтобы ее успокоить, я запела. Единственное, что пришло мне в голову, - песня из «Голдфингера» - фильма про Джеймса Бонда. Ее исполнение вызвало у меня кошмарные воспоминания, потому что папа пел ее дуэтом с дядей Эдди, когда вернулся из Кивиландии. Они оба были пьяные - и в кожаных штанах. Как выразился дядя Эдди, «чтобы произвести впечатление на дам». Это только печально или уже трагично?