Я перебила. С губ сорвался главный вопрос:
— Он доживёт до конца войны?
— Не просто доживёт, а будет героем победителем. С ним будет, насколько это возможно на войне, всё в полном порядке. — Опять помолчал и опять добавил:- Себя ж не мучьте. Не сомневайтесь, он вернётся к вам, потому что любит вас. Очень любит. — Юлия машинально кивнула. А он прикоснулся губами к её разбухшей от стирок руке и словно не замечая этого, глядя ей в глаза произнёс:- Примите моё восхищение. Я рад, что случай познакомил меня с вами. Это не последняя наша встреча". Фу-у… Я передохнула. Главное, чтоб живой, живой… всё остальное было не важным. Сейчас я верила в любых волшебников.
Возвращались мы с Адусей домой в приподнятом настроении. Чтоб там не говорили, а человеку нужна сказка. Дочь верила на все сто, я хотела бы верить, даже в плюсе с женщинами, которые несомненно будут на его тяжёлых военных дорогах.
Только счастье полученное от волшебника за ночь растаяло. Реальность была жестока. Я так же как и вчера никакой весточки о муже не имела. Утро по-прежнему было военным, тревожным и тяжёлым. Меня опять ждала стирка, пар и страх за Костю. Вспомнился восторг дочери и её слова про героиню. Нахмурилась. Какая уж тут героиня… На руки не могу смотреть, сплошная рана. Лицо красное от пара, волосы липкие и грязные, воняет от меня, бог знает чем. В зеркало некогда заглянуть, да и зачем, для кого… Хожу в обносках. Иногда думаю, хорошо, что он не видит меня сейчас, а то бросил бы такое чучело к чёртовой матери. Хотя война всех нас сделала другими. Я не та, да и он пожалуй другой. Может, и ничего и не осудил бы. Все вокруг иные. Мы словно инопланетяне. Возможно, на такие мелочи Костик бы и не обратил сейчас внимание. Я бы точно не заметила, лишь бы был живой. Помню, какой он пришёл после тюрьмы. А мне, всё равно, ну совершенно без разницы. Рада, что вернулся. Счастлива, что ко мне и дочери. Боже мой, нет никаких сил. О нём нет даже маленьких известий. Можно сойти с ума. А эти проклятые дни без вестей тянутся и тянутся.
В город эвакуируют заводы. Прибывают и пребывают вагоны с оборудованием, рабочими и море беженцев. Кажется, поднялась и выехала вся страна. Что творится? Фашисты уже под Москвой. Как же такое возможно? Неужели ж его уже нет в живых? Нет, нет. Надо прикусить язык. Такого не может быть, я ничего не чувствую. Если с ним что-то случилось, во мне б всё умерло, а я ещё живу. Опять же, Москва держится. Сталин в столице, значит, её не сдадут. О том, что на Красной площади был парад передавали из уста в уста. Это было как глоток жизни.