— Ничего, я выдержу. Сейчас всем не сладко. Папе хуже нас. Мы должны быть сильными и достойными его имени, чтоб не уронить его и не запачкать. Он непременно у нас будет герой.
Я не хочу, чтоб она меня жалела. Страшно боюсь её жалости, поэтому стараюсь говорить весело и спокойно. Она смотрит на меня в этом чаду уже совершенно другими глазами и восторженно вопит:
— Мамочка, ты тоже героиня.
Она убегает. На этот раз помогать разгружать эшелон с раненными. Жизненная энергия постоянно подталкивает её на действия. Смотрю ей в след. Всё бегом, да бегом. А я опять встаю к корыту. Бинты, бинты, бинты. А раненых всё везут и везут. Конца края нет. Искромсанных, истерзанных. Замирает сердце: "А что если вот так где-то и Костя, а нас нет рядом". Господи, спаси и сохрани его! Знаю: Ада постоянно обходит госпиталя ещё и с надеждой найти отца. Я сама несусь к каждой новой партии раненных, а в выходные дни бегаю на вокзал к санитарным поездам. Как-то она услышала про пребывание в городе с концертами известного гипнотизёра Мессинга, приготовила фотографию отца и уговорила меня пойти с ней. "Мамуль, он волшебник! Вот увидишь, он скажет нам о папе". В то тяжёлое время все хватались за соломинку- надежду, потому что тонули в страхе и неизвестности за близких. Я уступила. Сидели, смотрели, но как только выдалась минутка, дочь ловко преодолевая препятствия, рванула на сцену. Мессинг не прогнал девочку. Наоборот, протянув руку взял фотографию и внимательно посмотрел на неё. Вместо ответа спросил: "А мама с тобой? С тобой… Позови её". Адка замахала мне рукой. Я извиняясь протиснулась к сцене. Такое ощущение, что сердце не билось. "Неужели Костя погиб?" Мессинг глянул на восковое лицо, безумные глаза… и разгоняя тучи над моей головой улыбнулся: "Он жив и здоров. И будет бить фашистов до Победы. Вся страна будет гордиться им. Но я хотел бы поговорить с вами после представления. Если вам интересно, то подождите меня за кулисами". Адка уставилась на меня. Что же я молчу, ведь сам Мессинг приглашает. Я забрала фотографию, кивнула и подталкивая дочь перед собой, прошла за кулисы. В голове юлой крутилось: "Что он мне скажет? О чём?" Если Костя будет жив, то случись ему быть увечным, я переживу. Это уже такие мелочи. Мы стояли у окна, прижавшись друг к другу и ждали. Он подошёл сам. Улыбнулся Аде и отвёл меня в сторонку. Мягко сказал: "Я знаю, вы не верите мне, но он скоро найдёт вас. А вы сделайте как скажу- не мешайте ему. Дайте ему полную свободу. От него, как не от кого другого зависит главное сейчас- Победа. Будут ранения, будут…,- он помолчал, словно хотел сказать ещё что-то, но так и не решился. Помолчал и добавил:- Прощать тяжело, для многих практически невозможно…"