Насытившись, долго лежал рядом молча. Первые минуты восторга за то, что женщина выбрала меня и за полученное за столько времени воздержание удовольствие, прошли. Стараясь не смотреть на худенькое, похожее на подростковое тельце, попробовал подняться. Она вцепилась в руку. Придётся объясняться. Смешно даже, во что влип. Какая она женщина. Ни за бедро взять, ни за грудь подержаться, так девочка — подросток. "Чёрт меня дёрнул… Что она про постель и любовь ту знает? Ничего. Да и любви-то у неё ко мне никакой наверняка нет. Откуда той взяться. Мне 45. Для неё я старик. Рожа от усталости и боёв почернела". В размышлениях своих я достиг полного тупика. В голове лениво шевелится здравая мысль: "Глаза блестят, но не от чувства, а похоже от того, что она в постели командующего". Прямо скажем, состояние хреновое. Но я быстро затыкаю себя. Какая мне собственно разница. Одна ли, другая ли. Могу я расслабиться? Каждую минуту со смертью в жмурки играю. К тому же, её на аркане никто не тащил. Правда, говорят: две судьбы один ответ. Ну что ж, выживу, после победы, отвечу. "Юлия, Юлия…, что Юлия, она мне не указ, тыл не фронт… — совсем уж расхрабрясь, убеждал себя я. — Чёрт возьми, мужик я или нет, от подола жены оторваться не могу! Бабы проходу не дают, а я пощусь…" Накалив себя и усмирив таким образом свою совесть я исполнился холодной решимости. Но всё равно был зол на весь белый свет. Себя родного, трогать не хотелось. Оправданий тут же набежало вагон. Раскаяние плавно перешло во взрыв. Опять же Казаков приводил женщин и раньше- покорных, понимающих, но удовольствия никакого. Всё кое-как. После кого-то привели и к кому-то уведут. Какие уж при таком раскладе фейерверки. А это, кажется, получилось. Скорее всего, потому, что на Юлию в молодости больше других похожа и была только моя. Не имею ж права… Чего там кривить душой, понял с самого начала, а ведь зацепился… "Но надо что-то решать, чего уж теперь-то время тянуть", — точно убеждал я себя в чём-то.
— Как ты уступила и не надавала мне пощёчин. Треснуть надо было, я и очухался бы. — Пробормотал, пробуя и тут оправдаться и поискать виновных в другом месте. Окинув взглядом её маленькие худенькие плечики, поморщился: "Дьявольщина, совсем девчонка, как я мог так сорваться. Мне нет прощения". С моральными казнями нарисовался вопрос: "А ей зачем такая морока? В годах мужик, да ещё и не свободный… Бред".
"Воробушек", чуть не хихикнула: "Он меня точно добьёт. Наверное, у него весь ум ориентирован на войну. Говорят же, лучше его нет полководца. Как хорошо, что в таком важном вопросе не поспешила. Выбирала, выбирала и очень удачно выбрала. А в остальном такой же дурак, как и другие, только притворяется стойким. Много-то и напрягаться не пришлось. Правда, придётся его тары бары растабары терпеть, но куда ж денешься от этого довеска. Пусть говорит".