Он говорил, умудряясь целовать, доставляя радость, то шейке, то ушку: всё время стараясь заглянуть в глаза. Заметив предательски блестевшие слезинки в уголках измученных глаз, собрал их губами и, зарычав, уткнулся в мою грудь. От его голоса и близости родного тела, у меня закружилась голова. Но, тяжесть сомнений, словно гирями висевшая за спиной, отвалилась. Мне стало немного легче. Ведь жив и по-прежнему любит нас с дочкой, а всё остальное переживём. А сейчас радоваться надо. Вот и пришёл день нашей встречи, ведь именно об этом я мечтала долгими бессонными ночами… Снова мы были вместе. Снова топили в нежности его бездонные глаза, он гладил мою голову, прижавшуюся к его плечу… Первые тревожные минуты прошли. Я видела, что его что-то мучает. История с Серовой или что-то другое? Но спрашивать не стала. Захочет, расскажет сам. Нет, значит, либо война изменила Костика, или он решил таким детским способом беречь мне нервы, а может, считает, что не пойму его. Глупо и обидно. Но навязываться не стану.
— Дорогой, как ты себя чувствуешь? — с трудом выдавила я из своего булькающего горла дежурную фразу, вдруг опустив смущённые глаза.
— Нормально, лечат. Не цепляйся к ерунде. Я силён, как бык и я солдат. Стою горой на передовой, видно со всех сторон и по всему фронту, — пошутил он и тут же прикусил язычок, увидев, как побледнела она. Схватив маленькие дрожащие ручки, принялся целовать. — Люлю, не беспокойся дорогая, не складно пошутил. Я ж не безрассудный мальчишка.
Он говорил всякую чепуху не сводя с меня улыбающихся васильковых глаз, вместе с которыми улыбались мне его красивые губы и волевой подбородок и даже нос, который он хитренько сморщил.
"Да, да. Кто тебе поверит…"- сжалось от страха моё измученное сердце.
Он снова ощутил близость родных сердец. Вот они близко, рядом. Можно дотронуться, поцеловать. Чувствуя теплоту её вздрагивающих плеч, огонь щеки, мягкость волос, вдыхая её забытый запах, он был счастлив мужским счастьем, которое приходит только с появлением рядом семьи. Правда они светились от голода, но сейчас они с ним и он сделает всё что в его силах, чтоб они окрепли. Юлия пыталась отодвинуться и отойти, но он не захотел её отпускать. Желая видеть её глаза, лицо поднял головку Люлю. "Как она изменилась, похудела, осунулась. Жизнь нарисовала морщинки. В глазах тревога и усталость. Появились седые нити в волосах, а ведь она так молода… Переживает за меня. Всей моей жизни не хватит, чтоб загладить свою вину перед ней. Может, всё рассказать… Мол, так и так, грешен со всех сторон". И всё же исповедоваться не спешил. Отговорился сам от себя испорченной радостью встречи. И действительно, это такая минута, такая… что жаль впускать в неё черноту. Не справляясь с волнением, он притягивает её к себе и крепко, крепко обнимает. После этой разлуки, она ещё дороже стала ему. "Маленькая моя Юленька! Родная, моя Люлю!"