— Я осёл, да?
— Ты обыкновенный мужик, — приложилась она щекой к его спине.
— Что, все такие? — неуклюже пытался пошутить он.
— Большинство. Я должна покаяться… — Он насторожённо посмотрел на неё. В глазах не было даже вопроса, просто страх. Что ещё припасла для него жена? Она продолжила:- Дело прошлое… — Он на длину вытянутых рук отвёл её от себя. Взгляд вопил: "Что?" А она тянула минуты его мучения:- Не говорила, потому что боялась, как бы ты не наломал дров. Но сейчас думаю самое время тебе знать… — Юлия волновалась, а он просто онемел: "Что ещё?" А она продолжала:- Было это после твоего возвращения из госпиталя на фронт. Мехлис… Чем уж ты ему насолил не знаю. Но его люди, пытались организовать против тебя "аморальное дело". Серьёзно готовились. Свидетелей твоего недостойного поведения набрали. Показательно хотели провести. Стержнем его по их задумке должна была стать я. Меня обхаживали и много чего обещали, только я… В общем, послала их к чёрту и сказала, что это я дала согласие на твоё общение с "матрасом".
Юлия внимательно наблюдала: поднятые вверх брови выражали неподдельное изумление. "Значит, не знал".
Минута напряжённого молчания. Он замычал и схватился обоими руками за голову. Теперь он понимал великодушие Сталина. Юлия опять спасла его честь и голову, закрыв собой и своим бесчестием. Её за строптивость могли стереть в порошок, зная это она плюнув на свою жизнь боролась за него. Покаянная мысль прошила его: "Господи, какой я дурак!" Поступок жены для него сейчас стал ещё одним её открытием и потрясением…
Он сполз на пол. Обхватил её колени руками, вжался лицом в дрожащее тело жены. Простонал:
— Я не прошу прощения, его у тебя на меня не хватит…
Она чуть-чуть поторжествовала, смахнула слёзы и потянула его на себя.
— Слышишь, Костя, Адуся вернулась. Давай кончать вечер воспоминаний и мазохизма. К тому же мне надо закрутить ещё два барашка на голове.
Она опять давала ему глоток жизни и он с радостью воспользовался им.
— Дай сюда, я сам попробую тебе помочь, — пряча глаза, объявил он. — Зачем ты себя мучаешь? Терпеть не могу когда твоя голова в такой ерунде.
— Слышал, красота требует жертв…
— Но не моих же, — мягко поправил он. — Притянуть к себе не возможно, эти монстры впиваются в меня.
Постучав в дверь, ворвалась Ада. Застав за таким необычным занятием смутившегося отца, прыснув в ладошку, воскликнула:
— Класс! Костик, ты переходишь на мирную профессию?
— Где ты была? — пробурчал он, стараясь строго.
— Мы ходили в театр. Смотрели неплохую постановку Островского. Народу гуляет тьма. Чего бы и вам не пройтись.