— Что не так, ты так стонала?
— Всё так. Ванда не топилась и братоубийства не было. Их просто всех троих одна сволочь убрала с дороги.
— Страх какой. Тебе снились кошмары.
— Всё нормально.
— Ты почему так быстро вернулась, смысл какой был, гонять туда сюда.
— Генеральный так решил.
— Он что сумасшедший.
— Нет, по-моему, это он из-за меня свернул командировку.
— Как так, что произошло?
— В одной из жизней, я была панной Вандой. Попав на то место, где я жила и умерла, что-то во мне щёлкнуло. Время прошлое и настоящее свело надо мной бег часов. Всё кончилось бы трагично для меня, не поймай меня генеральный. Правда, мне об этом он предпочёл не говорить почему-то.
— Что ж он тебе сказал?
— Упала в обморок. Я, конечно, вспомнила в самолёте всё, но ему не сказала. Мне даже показалось, что он не совсем уж свинюшка.
Он принципиально отодвинулся и недовольно воскликнул.
— Вот как! Может, он тебе ещё и понравился?
Вопрос смутил Люду. Она сама не знала. Быстрого поиска ответа не вышло, и она попыталась уйти от него.
— Я есть хочу, ты обещал принести ужин.
Он не настаивал и даже принял её направление.
— Полежи, я разогрею. Только не нырни ещё в какой-нибудь сон, Где ты была Жанной, де, Арк, и где тебе отхрякают не чихнув голову. Смех смехом, но ты из случившегося, сделай выводы. Не помня своего прошлого, не лезь в опасные места старины. На место гибели и рождения этой воительницы ты точно не поедешь. Генерального рядом может не оказаться и чем чёрт не шутит, музейный инвентарь палача саданёт по твоей тоненькой шейке. Чего там бить-то, чирк и нет…
Сморщив от неудовольствия носик она оборвала его страшилки:
— Ох, иди уж грей свои деликатесы и не стращай меня.
Полный возмущения он стукнул ладонью себя по лбу:
— О чём я, вообще-то, говорю бред какой-то. Ещё немного и я с тобой свихнусь. Точно во всех этих призраков поверю.
Теперь она уже рассмеялась:
— Иди, а то я начну жевать тебе ухо.
— Давай я скормлю тебе мандаринчик и ты немного потерпишь… — Его руки, вложив ей в пальчики очищенный мандарин, скользнули под тонкий трикотаж сорочки. — Я безумно скучал. А ты про какую-то еду ведёшь разговор. — Пальцы сильнее обычного сжали её грудь и заскользили по животу вниз. — С ума сойти всё плачет, ты ждала меня. Золотко, сейчас, сейчас…, потерпи немного, — его горячий шёпот сделался бессвязным и Люда изловчившись, поймала, чтоб не мучился зазря, в плен его рот.
Уплетая позже ужин и слизывая свалившийся с её вилки в темноте на голую высокую грудь соус. Он усмехнулся:
— Если б ты только знала, сколько раз я мечтал вот так лизнуть её, когда ты стоишь в тонкой прилично обтягивающей тебя кофточке рядом.