Свет настольной лампы светил очень слабо, но совершенно ослеплял привыкшие к темноте глаза Йельма. Прошло некоторое время, прежде чем он смог хоть что-то различить.
На полу в дальнем правом углу находились двое людей, связанные и с заклеенными скотчем ртами. Ярко-голубые глаза Ани Парикка были широко раскрыты, а глаза Альфа Рубена Винге, наоборот, закрыты. Она сидела, а он лежал рядом, свернувшись калачиком. Их тела не касались друг друга.
У левой стены стояла маленькая кровать, незастеленная.
«Любовное гнездышко!» — Как будто чья-то чужая мысль пронеслась в голове у Йельма.
На стуле слева от двери сидел Йоран Андерсон. Он выглядел точно так же, как и на фотографии, и слегка смущенно улыбался Йельму. В руке он держал пистолет Валерия Треплёва, снабженный глушителем. Он был направлен как раз в Йельма, стоящего в двух метрах от него.
— Закрой дверь, — проговорил Йоран Андерсон. — Пройди вперед и сядь вон туда на кровать.
Йельм сделал так, как ему было сказано.
— Так-так-так, — повторял Андерсон, не отводя пистолета. — А снайперы кружат здесь, между домиками Тантулунден, правильно я понимаю?
Йельм молчал. Он не знал, что ему отвечать.
— Ты помнишь, что я обещал сделать, если ты будешь преследовать Лену? — сказал Андерсон, слегка улыбаясь. — Я только что разговаривал с ней. Отсюда. Она не очень хорошо себя чувствует.
— Но вряд ли это из-за нас, правда? — осторожно спросил Йельм.
— Я спросил, помнишь ли ты, что я обещал сделать? — снова сказал Андерсон с некоторым нажимом.
— Я помню.
— И тем не менее ты пришел?
— Ты не убийца.
Йоран Андерсон рассмеялся.
— Довольно интересное определение человека, сжимающего в руке оружие, из которого были застрелены в упор пять человек.
— Хватит, — сказал Йельм. — Ты ведь и сам хочешь положить этому конец.
— Вот как? — спокойно спросил Андерсон.
— Я не знаю, когда именно это началось. Можно предполагать три разных момента. Ты их знаешь?
— Нет.
— Два первых убийства были идеальными преступлениями. Ни следа. Совершенно и профессионально. Затем вдруг, в гостиной Карлбергера, когда ты, как обычно, стоял в окружении чудесной музыки и вынимал пули из стены своим пинцетом, что-то произошло. Ты оставил одну пулю. О чем ты тогда подумал?
— Продолжай, — ответил Йоран Андерсон, не изменившись в лице.
— Затем ты взял долгую паузу, вынудившую нас сделать множество ошибочных выводов. Ты мог бы остановиться на этом и вернуться к своей беременной подруге.
— Ты действительно так думаешь?
— Откровенно говоря, нет, — сказал Йельм. — Тот, кто однажды убил человека, никогда не остается прежним. Поверь мне, я знаю. Но жить все-таки можно. Убери пистолет — и ты еще увидишь, как будет расти твой ребенок.