Орден Мимира был самым мелким и самым малоизвестным, и связь с ним Даггфельдта и Странд-Юлена казалась более важной зацепкой, чем если бы эти господа входили в масонскую ложу или орден тамплиеров (последнее было исключено ввиду широко известного пристрастия убитых к выпивке).
Об ордене Мимира невозможно было найти нигде и ничего, однако Йельму удалось разыскать его адрес — исключительно благодаря налоговым ухищрениям, к которым орден прибегнул шесть лет назад. Спасибо компьютерному поисковику!
Никакой другой совместной деятельности в свободное время у Даггфельдта и Странд-Юлена не обнаружилось. Создавалось впечатление, что все остальное время они посвящали работе.
Таким образом, у Йельма составился список дел на завтра:
1) Яхт-клуб Виггбюхольма, Хамнвэген, Тэбю, 1.
2) Стокгольмский гольф-клуб, улица Кевинге, Дандерюд, 20А.
3) Орден Мимира, Сталльгрэнд, 2, Старый город.
Кто спрашивает, тот получает ответы…
Йельм потянулся. Они с Чавесом уже погасили верхний свет, терпеть который мог бы только мазохист, специализирующийся на головной боли, и теперь работали при свете старых настольных лампочек мощностью лишь в сорок ватт. Небо было еще светлым, но уже не собиралось делиться своим светом.
Чавес склонился над клавиатурой со своей стороны стола и бешено застучал по клавишам.
— Ну что там с правлением? — поднявшись со стула, спросил его Йельм.
— Терпение, — ответил Чавес, продолжая печатать. — Тут настоящая каша.
— Думаю, самое время смыться, — заметил Йельм. — Где ты живешь? На юге?
Чавес после некоторой паузы нажал клавишу Enter, и старый матричный принтер возле окна зажужжал. Чавес отхлебнул кофе и скорчил гримасу.
— Я живу здесь, — ответил он и продолжил нарочито театрально: — Здесь мой дом!
Йельм посмотрел на него, высоко подняв левую бровь.
— Это правда, — заверил его Чавес. — Комната для ночевки находится двумя этажами выше. Они скоро подыщут мне нормальное жилье. Я надеюсь.
— О’кей. Увидимся завтра.
— Так точно! — ответил Хорхе Чавес и повернулся к жужжащему принтеру.
Завтракая утром второго апреля, Пауль Йельм смотрел на свою семью новыми глазами. Прежде завтраки сводились к молчаливому поглощению пищи, теперь же новости о предстоящих изменениях жизненных обстоятельств возродили общение. Домашние восприняли информацию о переезде в город с умеренным энтузиазмом.
— Ничего удивительного, — сказал Данне, глядя на него, как ему показалось, как на грязную материнскую прокладку несколько дней назад. — Ведь ты теперь герой Халлунда.
— Конечно, это награда — уехать прочь из этого гетто, — заметила Тува и исчезла за дверью прежде, чем он успел спросить, откуда она взяла это словечко.