— А кто это говорит?
— Черстин Хольм, Государственная криминальная полиция, Стокгольм. Дело касается убийства Куно Даггфельдта и Бернарда Странд-Юлена.
— Вот как. Une aqentinne, n’est-se-pas?[21]
— C’est peut-etre le mot juste, madame,[22] — ледяным тоном сказала Черстин Хольм. — Хочу заметить, что наш разговор записывается. Я начинаю: телефонная беседа с Анной-Кларой Хуммельстранд, находящейся в Ницце, второе апреля, 17 часов две минуты.
— Черт возьми, — сказала Анна-Клара Хуммельстранд. Только сейчас стало ясно, что она пьяна. — On dit peut-etre agentesse…[23]
— Я наверное перезвоню после того, как пары выветрятся, — предложила Хольм.
— После чего?
— Когда вы будете чувствовать себя лучше.
— Croyez-moi, une agentesse humouriste![24] — удивилась Анна-Клара Хуммельстранд. — Tiree! Tiree, ma amie! Immediatement![25]
— Хорошо, давайте попробуем. Правда ли то, что вы очень близко знакомы с Нинни Даггфельдт и Лилиан Странд-Юлен?
— Ближе не бывает. Мы подробно рассказывали друг дружке о посещении гинеколога. А это мерило женской дружбы. Tout a fait.[26]
— Они знакомы друг с другом?
— Нинни и Лилиан? Нет, я старалась держать подруг врозь, a ma honte.[27] Чтобы они не могли объединиться против меня. Но, конечно, они знают друг о друге.
— И о мужьях?
— Да, должна сказать, им, бедняжкам, приходилось нелегко. Они не умеют так держать мужей в строгости, как я. Ситуация Лилиан была общеизвестным фактом. Наш святой Бернард и его щенки. Когда она решила бросить его, я ее полностью поддержала. Она уехала от него с его абсолютного согласия, но развод, как она всегда говорила, был «out of the question». Все помнили, чем кончилось дело с малышкой Юханной. Короче говоря, Бернард был доволен. Но Куно, тот был настоящий семьянин. Никаких походов налево, насколько я знаю, а то, о чем я не знаю, то и знать не стоит, вот что я вам скажу, ma petite.[28] Он работал чудовищно много. Больше, чем Бернард, в этом я совершенно уверена. Он никогда не бывал дома.
— Но ведь у него хватало времени на гольф и тайный орден.
— Да уж, эта история с орденом Хугина-Мугина, или как он там назывался, достойна обсуждения. Георг тоже в ней замешан. Он рассказывал мне о всяких ритуалах, о том, как они надевали маски асов и причудливые балахоны, или как там они назывались, и устраивали настоящие бесчинства. Хотя надо сказать, что это было спустя много лет после того, как он устраивал такое со мной. Теперь мне приходится заботиться обо всем самой. Pas vrai, Philippe?[29] Он кивает. Но вообще-то я думаю, что они считали гольф и орден разновидностью работы. Не удивлюсь, если и славный рыцарь Георг, мой собственный победитель драконов, вносил это в рабочий план.