Йельм начал смеяться. Неизвестно почему, но он заразил смехом Нюберга. Сёдерстедт тоже легонько ухмыльнулся. Хольм улыбнулась своей иронической улыбкой, а Чавес — своей. Трубка мира пошла по кругу.
— Если отбросить политический аспект этого дела, то нам будет что в нем расследовать, — сказал наконец Сёдерстедт. — Держитесь меня, молодой человек.
— Я и держусь, — отозвался Чавес. — Но к этому можно подойти с разных сторон. Ну-ка, расскажи, что произошло в Васа?
— Нет-нет-нет, — расхохотался Сёдерстедт. — Мы еще не настолько близко знакомы. А как, кстати, обстоят дела с твоей квартирой?
— Это, собственно говоря, вовсе не квартира. Это комната у одной старушки на пересечении Бергсгатан и Шелегатан. Живу как студент. Не повернешься.
— А как дела у Черстин? — спросил Сёдерстедт. — Где живешь ты, дорогая моя?
— У друга бывшей подружки моего бывшего друга в Брандбергене, — ответила Хольм. — Мы хорошо ладим. Нас сближает общая и весьма плодотворная ненависть.
Все снова рассмеялись. Надо всем и ни над чем. Над тем, что сделали еще один шажок навстречу друг другу. Над тем, что за несколько дней никто больше не был убит. Над самими собой и над своим абсурдным положением в полицейском управлении.
Нюберг поднялся, а вслед за ним Чавес и Сёдерстедт. Черстин Хольм допила свое легкое пиво и тоже собиралась подняться, когда Йельм спросил ее:
— Черстин, тебе удалось найти Георга Хуммельстранда?
Она опустилась назад на стул и посмотрела на него своими темными глазами.
— Я думала, ты взял на себя честь проследить нить Хуммельстранда, — ответила она.
— Прошу прощения. К тому же речь идет вовсе не о чести. Я все еще слежу за орденом Мимира. Еще раз прошу у тебя прощения, если проявил бестактность. Извини меня.
На ее взволнованном красивом лице нехотя засветилась улыбка.
— И опять же прости, — сказал Йельм, чувствуя радость. — Так как обстоит дело с Георгом?
Улыбка внезапно исчезла. Черные глаза словно просвечивали его насквозь.
— Ты счастлив в браке? — спросила она.
— Что? — удивился Йельм. Полный тоски взгляд Силлы на какое-то мгновение появился перед его мысленным взором.
— Так счастлив или нет? — повторила Черстин с самым серьезным видом. — По-настоящему счастлив?
— А почему ты спрашиваешь?
— Я не знаю, кто ты, — загадочно произнесла она и вышла из ресторана.
Йельм остался сидеть на стуле, лицо Силлы медленно растаяло перед его внутренним взором. А потом растаял и весь мир.