Она неподвижно лежала на том же самом месте, что и прежде, но ее соски затвердели и возбудились. Он поднес пальцы к губам, вкушая сладость ее лона. Он хотел эту женщину. Он не просто хотел ее, он обязан был заполучить ее, если не физически, то по крайней мере…
Роланд отошел от кровати, ни на секунду не отводя глаз от Рианнон. Он решил запечатлеть ее образ на холсте, чтобы избавиться таким образом от всепоглощающего желания. Верно, уже долгое время он не держал в руках кисти и краски и, возможно, утратил умение изливать свою душу в живописи. Сейчас, когда он меньше всего ожидал, настойчивая необходимость сделать это вернулась.
Сегодня он снова будет наносить мазки краски на полотно, а когда его маленькая птичка упорхнет, ее изображение останется здесь, с ним.
В ранние предрассветные часы, плотно задернув шторы, Роланд возобновил работу с материалами, которые долгое время пылились в сундуках. С красками дело обстояло несколько лучше, так как он никогда не отказывал себе в удовольствии приобрести их, когда случайно натыкался на них в магазине. Знание, что краски находятся под рукой, но желания использовать их не возникает, было для Роланда изощренным способом самобичевания. Сейчас запах красок щекотал его ноздри, опьяняя подобно наркотику, и кисть неистово порхала по холсту, оставляя на нем зримое воплощение желаний его души.
Роланду не требовалось делать набросок. Все, что было нужно, – это смотреть на Рианнон, распростертую на кровати, словно подношение богам, и переносить ее образ, запечатленный зрением и разумом, на полотно.
Он лихорадочно работал, полностью растворившись в акте создания, как он делал много лет назад. Его руки водили кистью столь же нежно, как если бы ласкали ее кожу.
Роланду казалось, что прошло совсем немного времени, но вдруг он почувствовал движение в замке. Это проснулся Джейми, а вместе с ним и Фредерик. Они спустились в главный зал, а оттуда направились в восточное крыло, где располагалась кухня.
Он вздохнул, сожалея, что приходится так рано заканчивать любимое занятие. Он и забыл, с каким восторгом писал прежде. Роланду хотелось бы поработать еще – линии и мазки на холсте еще не сложились в узнаваемую фигуру, но он знал, что постепенно, всего через несколько сеансов, они обретут форму.
Неохотно он вытер кисти и убрал баночки с красками, а холст оставил в комнате для просыхания. До пробуждения Рианнон его обязательно нужно убрать. Роланд знал, что она не стала бы возражать против того, что он созерцал ее обнаженную, пока она спала. Скорее, эта идея привела бы ее в восторг.