— Мы хотим разобраться, что за всем этим кроется.
Гюнериус фыркнул:
— Кроется? Но я ничего не скрываю. Согласитесь, было бы смешно выгораживать пьяницу-садовника, который, кстати сказать, получил пинок под зад и сейчас, вероятнее всего, сидит в поезде и ждет не дождется, когда доедет домой, в свой Вильнюс.
— У вас есть его телефон?
— Нет. У меня нет привычки созваниваться с уволенными садовниками. Обычно я теряю к ним всякий интерес, как только они убираются восвояси. Надеюсь, он не скоро найдет работу.
— Вы были на месте во время происшествия?
— Нет.
— Кто может подтвердить это?
— Послушайте, дорогой друг, на месте была моя бедняжка-жена, и она уже рассказала все, что можно было рассказать. И я не понимаю, с какой стати вы тратите на это ваше время. Неужели вам больше нечем заняться?
— Мы занимаемся поиском правды. История с вашей женой не кажется мне убедительной.
Гюнериус посмотрел на меня, словно оценивал. Потом, хорошенько, как мне показалось, подумав, сказал:
— Кто у вас начальник отдела?
— Мой начальник как раз и попросил меня разобраться с этим происшествием.
— Теперь вы с ним разобрались, — сказал он язвительно. — Рассмотрели со всех сторон, увидели, что нечего им было заниматься, так что можете прийти к начальнику и доложить ему об этом.
Чем объяснялась его невозмутимость? Ведь его жена остаток жизни проведет в инвалидном кресле. Я не обращал внимания на его реакцию до тех пор, пока он не сказал «бедняжка». Выражение плохо подходило ему. Казалось, что это не его слово, что он у кого-то украл его. Зачем он это сказал? Зачем он захотел, чтобы это слово прозвучало? Почему он рассердился на меня? Что он хотел доказать мне? Я вспомнил одну историю, которую часто про него рассказывали. Как-то он, Гюнериус, проводил долгие переговоры насчет выгодного контракта с одной гостиничной иностранной сетью и в конце концов набросился на представителя деловых партнеров, схватил его за грудки и крикнул в ухо:
— Хватит болтать! Мы попусту теряем время! По рукам.
Я вынул пачку сигарет:
— Можно закурить?
— Нет.
Я проследил за направлением его взгляда. Рядом с пресс-папье стояла пепельница.
Я помолчал, потом спросил:
— Как долго вы женаты?
Казалось, Гюнериус не поверил своим ушам. Пальцы, похожие на сосиски, схватили перьевую ручку.
— Как зовут вашего начальника?..
— У вас есть враги? Кто мог искалечить вашу жену, чтобы навредить вам?
— Все эти вопросы вы можете задать моему секретарю.
— Совершенно логично предположить, — сказал я, — что метили они в вас.
Гюнериус поднял телефонную трубку:
— Соедините меня с начальником полицейского управления.