— Жди здесь! — крикнул я.
Ингер стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на люминесцентную ленту ограждения.
— Постой здесь около нее! — крикнул я полицейскому, который подошел поближе и стал держать над ней раскрытый зонт.
Мы пошли вниз по склону. Казалось, что мох в любой момент поплывет под ногами и превратится в жидкую грязь. Полицейский у ограждения приподнял ленту, чтобы нам не пришлось наклоняться. Холм становился все круче. Внизу, в нескольких метрах от высоких берез, темнело небольшое озеро. У тростников на корточках присел еще один полицейский в дождевике. Мы то ли шли, то ли скользили по крутой тропинке. Бернард споткнулся и чуть не упал на полицейского.
На берегу, рядом с палой листвой, лицом вниз лежало чье-то мертвое тело. Волосы, куртка, свитер, обнаженные ноги приобрели цвет прошлогодних листьев. Если бы прошло еще несколько месяцев, ее бы уже не нашли. Она смешалась бы с землей, истлела и погрузилась в жидкий перегной, а потом заросла травой и полевыми цветами. Полицейский встал и доложил Рисбергу обстоятельства дела. Я плохо его слышал. Он говорил о том, кто нашел тело, и уверял, что никто ничего не трогал, после того как они приехали сюда.
Раздался крик. Один полицейских упал и покатился на спине. Он держал какой-то черный футляр в руке и не давал ему упасть в грязь. К моему ужасу, я увидел, что он катится по направлению к девочке. Прежде чем кто-то из нас успел подбежать к нему, он налетел на труп и остался сидеть над телом, расставив ноги. Коллега помог ему встать. Он расплакался, как ребенок. Рисберг обругал его, но выговор прозвучал не очень убедительно. Высоко на холме я видел зонт. Под ним стояла Ингер.
Полицейский раскрыл футляр, достал фотоаппарат и начал снимать. Было сделано две серии снимков, чтобы ничего не упустить, и наконец Рисберг сказал, что этого достаточно. Вдали прогрохотал гром, засверкали молнии, словно гроза отреагировала на вспышки фотоаппарата. Я хотел закурить сигарету, но она размокла у меня в руке, прежде чем я успел щелкнуть зажигалкой. Мы посмотрели друг на друга, Рисберг, Бернард и я. Бернард вынул из коробки резиновые перчатки и дал по две штуки каждому. Потом широко расставил ноги, резко наклонился над телом и начал поворачивать, медленно, осторожно, словно боялся, что от костей отстанет мясо.
Куртка еще сохранила на груди свой первоначальный цвет. Она была сине-зеленой, с зигзагообразным рисунком и проржавевшей металлической молнией. Бернард почувствовал явное облегчение, когда благополучно перевернул девочку на спину. Он отпустил ее и отошел. Кожа на бедрах была красноватой, в темных пятнах. Ниже, до сапог, ноги были почти черные. Волосы облепили лицо и полностью закрыли его. У Рисберга был такой вид, словно он вообще ничего не собирался делать. Я подошел туда, где раньше стоял Бернард, сел на корточки и начал убирать волосы с лица.