– Это мой дом! – обиделся Атаманов. – Он мне дорог. Я построил его сам, вот этими руками. Я его люблю.
– А меня ты любишь? – с вызовом спросила Настя.
Андрей долго не отвечал. Потом отшвырнул в сторону диванную подушку и ушел из комнаты. Как это было в его духе!
Настины сумки уже были собраны. Она так и не распаковала их после двадцать четвертого марта – когда собиралась бежать, подозревая Атаманова во всех смертных грехах.
Андрей все же вернулся.
– Ну, Настя! – заныл он и придал лицу выражение, не оставляющее противнику никаких шансов – хотелось тут же поцеловать эту жалобную мордашку. – Останься!
– Я уезжаю, – отрезала Настя. Она редко проявляла подобную решительность, но ужас, испытанный ею в этой гостиной, подталкивал ее в спину. – Я здесь не могу. Прости!
– Дело, наверное, не в доме, – понял Андрей. – Что, я тебе уже надоел?
– Ты?! Мне?!
– Нет, ну конечно, характер у меня не сахар! Но у нас ведь уже стало получаться!
– Что получаться?
– Уживаться друг с другом! Пойми, я был таким психом эти два года, потому что винил себя в смерти девчонок! Ведь Юля разбилась на моей машине. Я думал – вот, если бы я провел профилактику, техосмотр нормально сделал, а не купил талон, как обычно… Она осталась бы жива! А Дина… Представляешь, меня мучили кошмары… Я видел, как мы взбираемся с ней на гору… В тот день я так напился, что ничего не мог вспомнить. Я не знал, что, пока я спал, приезжала Вероника!
– Да. Это не она тебе сделала алиби, а ты – ей.
– Настя, но теперь все выяснилось! Теперь я немного успокоюсь и стану вполне вменяемым.
– Ты не станешь. Но я тебя люблю и таким.
– Тогда давай сюда чемоданы и хватит выдумывать ерунду!
– Это не ерунда, Андрей! Я правда не могу здесь!
– Слушай, ну хватит, а?! – рассердился художник. – Это бабские выверты! Еще скажи, что у дома плохая аура!
– Да, у этого дома плохая аура.
– Настя, ты же неглупая девочка! Предупреждаю, я за тобой бегать не буду!
– Да? Ну, значит, я не очень-то тебе и нужна, – горько улыбнулась Настя. – Тогда мне и вправду лучше уехать!
– Ну и пожалуйста. Прощай.
И Настя уехала в город. Она почему-то не сомневалась, что изменчивый, как весенний ветер, художник одумается и вскоре появится в ее квартире с цветами и извинениями.
Но кончился март, растаяли сугробы, а художник продолжал сидеть в лесной глуши, в разлюбимом доме с абрикосовыми стенами, и не торопился улучшить Настино настроение.
– Почему мужчина, готовый пренебречь нами, и ценится выше всего? – рыдала Настя на кухне у Марии.
– Ты позвони, – предложила Маша.
– Конечно! А еще лучше – вновь собрать чемодан и поехать обратно! Он, наверное, только этого и ждет. Он и так меня полностью подчинил себе. Но теперь я не сдамся. В его дом я не вернусь! Представь, за домом гора. С нее сорвалась Дина. В комнате, где я жила, нашелся за шкафом дневник Юли. И стоит мне войти в гостиную, я вспоминаю, какой кошмар пережила, когда слушала откровения Вероники. Нет, нет! Я туда не вернусь!