— Ну, что ж, это была вступительная плата, — сказала Линдел, глядя, как он очищается от пены. — Вы ведь не надеялись заняться тут со мной любовью?
— В некотором смысле — надеялся, — ответил он.
— Это не очень приятно в таком виде… Позже, когда будем чистыми, может быть… Как вам понравилось мое тело?
— Отличное тело. И станет еще лучше через несколько лет. Но и сейчас оно прекрасно. Хотел бы я познакомиться с ним поближе. — Она кивнула, выжимая свои выпачканные в пене волосы.
— Ваше тоже ничего. Надеюсь… Не надоест ли оно вам через год? Я имею в виду свое тело.
— Конечно, нет. Через год? — Что хотела она этим сказать? Здесь ничего не изменяется за год. Пульс Станции бьется с пятилетним интервалом. Пятилетие, пятилетие… Что-то, как искра, промелькнуло в его мозгу. — Ох, кто?
Губы ее задрожали, потом она заговорила:
— Мантосен. Мой любовник. он никогда на признавал меня. О, все знали. Но он никогда не танцевал со мной первым, не оставался на ночь и на позволял мне оставаться, не носил моего кольца и вообще… Уж слишком близок был день Ку. Он боялся — так он сказал мне, что на него окажут давление, заставят жениться на мне и взять с собой на Ку-корабль. Окажут давление! Немного понадобилось давления… — она презрительно не закончила фразу. — Я была всего лишь подстилкой. Ему понадобилась женщина, и я стала ею. А я была такой податливой, такой мягкой. О, как я была уверена! Я ему все упаковала. А он сказал в самую последнюю минуту, что его планы изменились… — глаза ее блестели, дыхание прерывалось.
Но Мантосену мог и не говорить… Она и сама знала, давно знала.
— О! Я это чувствовала… я вся горела, а в следующую минуту застывала. И строила планы. Напою его, найму нескольких токов, мы стащим его, связанного, на Ласт Ридж и оставим там. И я буду сидеть в убежище, в полной безопасности — вы узнаете потом, где это — и буду слушать, как приближаются рорки, и как он кричит, кричит, кричит…
Голос ее прервался коротким всхлипыванием. Она глядела на него с презрением, относящимся ко всем мужчинам. Потом прокашлялась. Они были уже достаточно сухими, чтобы одеться; молча оделись. Нет, конечно, конечно, ничего похожего на Линдел нельзя встретить на Старой Земле. И может быть, такие девушки встречаются на других малонаселенных колониальных планетах…
В его комнате они вымылись под душем и вычистились. Ни следа печали или ненависти не осталось на ее лице, она без зова пришла в его объятия. Но совсем не нежеланная, о, нет, не нежеланная. Потом она лениво перебирала пальцами влажные от пота волосы у него на груди и внизу живота, она пела старые токские песни ясным, не совсем хорошо поставленным, но крепким голосом. Они снова вымылись под душем; пока он одевался, она без единого слова, не взглянув на него, ушла.