Придет день, думал про себя Ран, когда широкая дорога пройдет через Роркленд, соединив Юг и Север. Какая ирония в том, что такой обнадеживающий поворот событий начался тогда, когда человеческая раса так устала. Он пытался представить себе, какой будет эта дорога и как близко пройдет она от Долины Огней.
Долина Огней! Какая красота! А он и Норна… Норна вновь оставила его, на этот раз из-за Линдел. Она сказала, что он должен сделать выбор. Он с гневом отказался. Но уйти — это она решила сама. В ней была дикая свежесть и дикая резкость, как в непривитом дереве с его мелкими терпкими плодами. Именно этого он хотел, когда пришел сюда. Уйти от прошлого, от культивированного и подрезанного мира, ступить на обнаженную почву нетронутой местности. Он выполнил свое желание, выполнил полностью.
Он ни на мгновение ни о чем не пожалел. Но у него не было желания броситься опрометчиво со скалы.
— В конце концов, — сказал он Линдел, — ты самое скромное и приветливое создание. — И она улыбнулась. — Ты здесь выросла. Ты идешь по жизни своим путем… маленькая и дикая куколка… Может, немного излишне горячая. — Но, конечно, она была цивилизованной. А Норна не была, несмотря на налет цивилизации, полученный ею при посредстве отца. Норна умела читать — но и только. Она знала одну — две песни. То, что она знала об истории, науке, культуре, о всей галактике, было лишь отрывочными сведениями. Нет…
С Рана довольно дикости, природы и детей природы — варварских вождей и девушек. Он хотел делать свою работу, и делать ее хорошо. А потом, раньше или позже, он все равно улетит. Есть и другие миры, на которые по-прежнему распространяется власть Гильдии. Так называемые «Свободные миры», например.
Но для всего этого еще будет время. Прибытия Ку-корабля еще ждать долго, и он должен наполнить свои трюмы краснокрылкой. А тем временем…
Тем временем солнце продолжало проделывать свой долгий путь по небу. Наступало время второго великого Совета. Вновь луга вокруг Холлоу Рок были усеяны фигурами людей и рорков. Тан Карло Харб говорил с ними с возвышения, вооруженного у павильона.
— Почему бы не быть постоянному миру? — спросил он. — Разница между людьми и рорками не больше, чем между разными группами людей. Дикие люди не доверяют гильдсменам — гильдсмены не доверяют диким людям. Да и между самими дикими людьми — война, всегда только война.
Когда он замолчал, раздался гомон. Трудно сказать, было это знаком согласия или нет. Но вот со скалы, на которой он сидел, медленно поднялся старый Доминик. Борода его не стала белее, но голос заметно ослаб.