Я не вполне понял, что он хотел этим сказать, но почувствовал, что это может завести меня на территорию, которую мне не захочется исследовать. Поэтому я повернул голову в сторону великолепной фрески с изображением Тайной вечери.
— Правду говорят, что фреска осыпается?
— Здесь сыровато. Сырость и является причиной этой беды. По крайней мере, — улыбнулся он, — беды для настоятеля монастыря. Не знаю, стоит ли все это восстанавливать, учитывая, что война приближается к городу и в ходе боев фреска наверняка будет разрушена.
Он подвел меня к своему шедевру. И мне показалось, будто мы с ним на самом деле вошли в комнату, где, собравшись вокруг стола, ужинают тринадцать человек. По реакции апостолов видно, что за миг перед этим раздались громогласные слова Иисуса: «Один из вас предаст меня». Напряженность момента передана разнообразными выражениями лиц, на которых читаются изумление, неверие, огорчение. Открытая ладонь Христа зеркально отражается в повернутой тыльной стороной вверх руке Искариота.
Иуда!
Предатель.
Я вздрогнул, когда маэстро положил руку мне на плечо.
— Вот и твой тезка, Маттео.
Он указал на одного из апостолов слева от Иисуса, человека, изображенного в профиль. На апостоле был ярко-синий плащ, и вид у него был очень серьезный.
— Это святой Матфей, — продолжил маэстро, — чье изображение наш Фелипе носит на плаще, потому что очень почитает этого святого. Ты знал это?
Сердце у меня колотилось. Я покачал головой.
— Святой Матфей был сборщиком налогов, и его считают покровителем всех счетоводов. Вот почему он близок Фелипе.
— Понимаю, — осторожно сказал я.
Маэстро протянул руки и взял в ладони мою голову.
— Ты честный мальчик, Маттео, — сказал он. — Я знаю, что время придет и ты найдешь свой путь к правде.
Он положил ладони на мое лицо и, соединив большой и указательный пальцы, окружил ими мои глаза.
— Маттео, — снова повторил он мое имя.
Мое имя, которое не было моим.
Я продал почти все подарки, привезенные Элизабетте, чтобы добыть двух лошадей для нее и Фелипе.
На обратном пути по Эмилиевой дороге мы развили хорошую скорость. Фелипе был отличным наездником, да и Элизабетта не жаловалась, хотя, когда мы остановились на ночлег в одной деревне, я увидел, что она совершенно измучена долгой скачкой.
Я не случайно устроил настоящую гонку, потому что была причина, по которой я хотел поскорее добраться именно до этой деревни. На заре я встал и разбудил Стефано. Я сказал ему, что мне нужно отлучиться по делу, а он остается за старшего вплоть до моего возвращения.
Это была та самая деревня, где умерла моя бабушка, и я хотел разыскать ручей, около которого закопал ее сундучок.