В соответствии с его статусом сына Лоренцо Великолепного, самого влиятельного в свое время правителя Флоренции, кардиналу Джованни де Медичи были предоставлены королевские апартаменты и свобода передвижения.
Не успел я прибыть в Феррару, как тут же был вызван в Кастелло. Мне сообщили, что кардинал участвовал в соколиной охоте в Барко и повредил ногу, когда хотел сойти с коня.
Он был очень тучным, и, увидев его впервые, я подумал, что такой толстяк скорее мог повредить что-нибудь у своей лошади.
Камердинер герцога встретил меня со словами:
— Я наслышан, что вы не простой лейтенант кондотьеров, мессер Маттео! Вас просят помочь в лечении кардинала Джованни де Медичи. Рваная рана на ноге воспалилась и начала гноиться. А нам стало известно, что вы обладаете обширными познаниями в медицине. Прошу вас взглянуть на рану и сказать нам, какое лечение следует применить.
Я мог бы сказать, что ничем помочь не могу. Но было бы крайне глупо вызвать раздражение герцога и герцогини. Необходимость оказаться в такой близости от человека по имени Медичи взволновала меня, и, когда камердинер вел меня в кардинальские покои, я очень нервничал.
Кардинал лежал на кровати. В комнате также находились герцогиня и ее кузина, пришедшие навестить больного.
Напрасно я беспокоился. Кардинал не испытывал к моей персоне ровно никакого интереса. Он был близорук и к тому же не собирался смотреть, как я буду обследовать его ногу.
Он лежал, отвернув голову, а одна из придворных дам донны Лукреции держала его за руку.
Если бы я был слугой, то, пока я делал бы свою работу, на меня не обращали бы никакого внимания. Но моя врачебная репутация означала, что у меня появился уже некий статус.
Герцогиня разглядывала меня, когда я наклонился, чтобы рассмотреть рану поближе, а потом сделала замечание. Она была прекрасно образованна, легко могла переходить с одного языка на другой; поскольку она желала, чтобы это замечание было понятно лишь ее родственнице, она выбрала для него каталонский.
Но я понимал каталонский.
— Посмотрите-ка на нашего юного доктора, Доротея, — произнесла она томным и чувственным голосом. — Какие у него красивые ноги! И туникой не скроешь!
Я так растерялся, что, несмотря на все старания, не смог утаить смущения.
Герцогиня взглянула на меня с любопытством. Она догадалась, что я понял ее.
Кузина Доротея спасла положение.
— Он краснеет! — весело воскликнула она. — По вашему жесту, мадонна, он сообразил, о чем вы говорили!
Они рассмеялись над моим смущением.
Вторая дама с притворной робостью подошла ко мне.