— Наверное, это и спасло мне жизнь, — сказал я.
— Я рад, что хотя бы этим тебе пригодился, — откликнулся он.
В знак признания я склонил голову.
— Я велел Сандино постоянно держать меня в курсе того, как продвигаются его поиски, — сказал Якопо. — Кроме того, я приказал распространить твои приметы среди цыган и попросил их немедленно сообщать, если появятся какие-то известия, касающиеся тебя.
— Так вот как получилось, что вы оказались среди тех, кто охотился на меня в лесу под Лоди!
— Ты должен непременно рассказать, как тебе удалось тогда скрыться.
— Это связано с длиной одеяний, которые носят монахини, — улыбнулся я.
И сразу стал вспоминать, как прятался под юбками Элеоноры. А потом о том, что делал в деревне в то утро, которое провел с Элизабеттой и Паоло, и вдруг все события, связавшие меня с семьей дель Орте, разом всплыли у меня в памяти.
— Вижу, что заставил тебя о чем-то задуматься, — сказал Якопо де Медичи, внимательно наблюдавший за моим лицом.
— Спасаясь от преследования все эти годы, я причинил много неприятностей и горя тем, кто помогал мне, — сказал я ему. — Есть люди, которым я многим обязан.
— Значит, ты должен наилучшим способом вернуть свои долги тем, кому ты обязан, — ответил он. — А я, как твой отец, помогу тебе в этом.
Потом я поднял руки и в последний раз взялся за висевший на моей шее шнурок. Сняв с себя кожаный мешочек, я положил его на стол и открыл. Вытащив оттуда Большую печать Медичи, я из рук в руки передал ее своему отцу.
Он поднял ее так, чтобы солнечный свет, пробивавшийся сквозь оконные ставни, упал на ее поверхность.
— Ты молодец, что смог сохранить ее!
По правде сказать, я не знал, как реагировать на эту похвалу — радоваться или нет.
Якопо де Медичи провел пальцами по выпуклому контуру своего фамильного герба.
— Мой кузен кардинал будет особенно рад тому, что печать снова в надежном месте. Возможно, он пожелает использовать ее для скрепления своего первого папского воззвания.
— Но он только кардинал! — изумленно воскликнул я. — Не думаю, что нынешний Папа позволит кому-либо издать папскую буллу от его имени.
— Папа Юлий умирает, — сказал мне Якопо. — И совсем скоро в Ватикане будет Медичи.
Якопо положил печать в тот же мешочек и повесил его себе на шею. Потом взял меня за плечи и вгляделся в мое лицо.
— Сынок! — ласково сказал он. — Прежде чем ты уйдешь и займешься своими делами, я бы хотел, чтобы ты хотя бы один раз назвал меня отцом.
— Отец, — с трудом выговорил я.
Совсем нелегко оказалось этому слову слететь с моего языка!