Марина потянула за край ленты, и скользкий бант распался. Крышку она поднимала медленно, не из опаски – с похитителем бояться совершенно нечего, – но потому, что не хотела принимать подарок.
И не могла не принять.
Внутри комом белой, искрящейся серебром материи, лежало платье.
– Хочешь примерить? Давай, я помогу. Давай-давай. Мы должны увидеть, что оно тебе подходит…
Простой лиф расшит мелкими кристаллами. Две юбки. Нижняя плотная, скроена просто, но расшита теми же кристаллами. Верхняя полупрозрачная и асимметричного шитья, слева подобрана крохотными бантами, справа спускается тончайшей вуалью.
Он снова раздевал Марину. И снова она не сопротивлялась, глядя на платье.
Красивое.
Никто никогда не дарил ей ничего, настолько красивого.
А в коробке лежали и туфельки, и фата. Точь-в-точь такая, как Марине мечталось. И даже крохотный цветок-заколка из все тех же кристаллов имелся.
Холодная ткань коснулась кожи. Его руки умело управились со шнуровкой. Потянули.
– Выдохни. Не туго?
– Нет, – ответила Марина, глядя на свое отражение в зеркале.
– Ты красавица. Обуй. И погоди…
Белый туман фаты окружил ее, укутал теплом, от которого внутри что-то хрустнуло, громко, как будто раскололось пополам стеклянное сердце. И слезы подкатили к горлу.
Марина и вправду красавица. А красавицы не убивают чудовищ. Они превращают их в принцев.
Человек, стоявший сзади, обнял Марину и, положив голову ей на плечо, коснулся губами уха.
– Ты прекрасна, любовь моя, и греха на тебе нет… нет ни на ком из тех, кто свободен. Мы ведь свободны?
– Да, – ответила Марина, закрывая глаза.
Мечта почти исполнилась.
Дома было пусто и грустно. Квартира казалась как никогда чужой и неуютной. Агнешка ходила из комнаты в комнату, трогала вещи, удивляясь тому, сколько их набралось. Откуда? И зачем? И когда? И что с ними делать?
А с собой что?
Позвонить Семену? Он сказал, что все хорошо, и отключился.
Позвонить на работу? Нет. Не сегодня. Не сейчас. Возможно, вечером или даже утром. Она обязательно позвонит и соврет, а ей поверят. Точнее, не поверят и будут орать, но потом сообразят, что другую дуру на такую зарплату найти сложно. И когда эта мысль прочно обоснуется в начальственной башке, Агнешку простят и позволят вернуться.
Штраф наложат, это да.
И вспоминать ее «загул» станут долго, но…
Позвонить Ядвиге? Нет! Здесь ложью не отделаешься. Придется рассказывать. Но что и сколько говорить? И где остановиться? И как врать, ведь Ядвига точно знает, когда Агнешка врет, а рассказывать все никак невозможно.
Ну и что делать?
Агнешка не делала ничего.