Не бывает добра без худа.
Шли мы ходко. Я пару раз вылезал наверх, некоторое время торчал в люке, с удовольствием подставляя лицо встречному ветерку. Если подумать – до города нам ничего не угрожало. Не объявились еще на Руси отморозки, готовые ни с того ни с сего напасть на движущуюся бронетехнику. Прибыли – ноль, а дырки «КПВТ» делает изрядные.
Кстати, бронетехника порою попадалась. Просто сломавшаяся на марше и сейчас или чинимая, или просто охраняемая. Брошенной пока видеть не привелось. Хоть пара фигур в форме да маячила у каждой единицы.
Несколько раз виднелись валявшиеся в кювете легковушки. Одна вообще была сгоревшей, не сразу и марку определишь. Один раз в стороне стоял разбитый и разграбленный трейлер. Что в нем везли, не понять. Явно не электронику или прочие безмолвные и потому никчемные теперь предметы.
– И до Москвы недалеко, – качнул головой водитель. – Совсем обнаглели! Откуда столько мрази развелось?
Как обращаться ко мне, боец понятия не имел, но и сидеть молча ему явно надоело.
– Дерьмо всегда на поверхность всплывает. А вот хороших людей обычно не видно.
Я не стал рассуждать при бойце о вине власти. Когда несколько десятилетий с самых разных трибун упорно кричат о личном успехе как главной цели в жизни, не стоит удивляться результату в конце. Плюс – кино и прочее искусство, упорно навязывающее образ героя, противостоящего всему миру. Преуспевающему, заботящемуся лишь о собственном будущем… Раз главное – успех, какая может быть мораль? Порядочность и прибыль плохо уживаются между собой. Все средства хороши, только ведь подлые намного эффективнее. А одним из итогов – валяющаяся в кювете фура, разграбленная, так как платить и взять – вещи разные. Не стоит гадать, какой способ гораздо предпочтительнее и выгоднее.
Стоит ли возмущаться после этого?
Стоит. Иначе сам перестанешь быть человеком.
– То-то и оно, что хороших не видно, – пробурчал солдатик. – А еще говорят, в Москве изрядная заварушка.
– Есть такое дело. К сожалению, начальство пока до конца не разобралось, кто за ней стоит, чего хочет и на кого свалить.
Боец невольно улыбнулся.
– А вы сами как думаете?..
Он замялся, не находя формы обращения. Представляя меня, Линевич не назвал ни звания, ни должности, а военные люди привыкли к точности и субординации.
– Можно – Александр Сергеевич, – ушел я от четкого ответа. – Как Пушкина.
В самом деле – кто я в данный момент?
– Как вы думаете, Александр Сергеевич? – повторил водитель.
– Думаю я много, но правильно ли… Любое событие надо рассматривать с нескольких точек зрения и лишь потом решать, какая не правильнее, но ближе к справедливости. Пока я просто не имею всех данных.