Брайан кинулся за ней. Он ожидал от Отэм, может быть, вспышки гнева или что она разозлится, но ее голос был на удивление тихим, измученным. На верхней площадке лестницы стояла Молли, вопросительно посмотревшая на него, но Брайан промчался мимо, ничего не сказав.
Когда он вбежал в комнату, Отэм стояла у письменного стола с календарем в руках.
– Ублюдок! – закричала она и через всю комнату запустила в него календарем. – Я сделаю аборт. Я не буду рожать этого ребенка. Я не могу. Я не выпущу невинное существо в эту грязь. Ни за что.
– В какую грязь? – спросил Брайан, непонимающе хмуря лоб. – О чем ты говоришь?
Отэм размахивала руками, и в ее голосе зазвучали истерические нотки:
– Ты не понимаешь. Я не могу родить этого ребенка. Ни за что. – Она смахнула волосы с лица и зашагала по комнате, ломая руки. – Я не выдержу этого, Брайан. Я больше не могу. Мне кажется, что меня кидает из стороны в сторону, что меня рвут на части.
Она взглянула на него, и в ее глазах была мольба.
– Мы не можем оставить ребенка. Ребенку нужна любовь. Двое родителей. Мы не в силах ему этого дать.
Брайан шагнул вперед и протянул ей руки:
– Я ничего не могу понять, дорогая. У нашего ребенка будет любовь, вся любовь, какая только возможна. И двое родителей. Брайан и Отэм.
– Нет! – Она отпрянула от него, ее голос сорвался. – Ребенок должен быть окружен любовью. Двое родителей, которые любят его и друг друга. А ты не любишь меня, Брайан. Ты женился на мне только потому, что я принадлежала твоему отцу и тебе хотелось иметь то, что имел он. Я наблюдала за тобой. О, я долго наблюдала за тобой, Брайан!… Как только ты приехал домой, ты начал бороться за то, чтобы во всем превзойти своего отца. Жениться на Отэм. Сделать ее беременной. Превзойти большого человека.
Совершенно запутавшись и разозлившись, Брайан закричал:
– Не люблю тебя? Черт побери, женщина, ты что, ослепла? У меня сердце разрывается, пока я жду от тебя какого-нибудь знака, что ты чувствуешь ко мне хотя бы десятую долю того, что я. – Он поймал ее за руку и притянул к себе, но тут же почувствовал, как его злость испаряется. И заговорил с ней тихо и спокойно: – Я женился на тебе по одной причине, по одной-единственной причине. Отэм, я тебя люблю. С каждым днем все больше и больше, если только это возможно. Если я потеряю тебя, значит, я потеряю единственное, что мне действительно дорого. Может, я поступил неправильно, но я подменил таблетки лишь для того, чтобы удержать тебя.
– Бог мой, – простонала она. – Ты не должен был любить меня!
Отэм оттолкнула Брайана, и дальше он мог лишь беспомощно наблюдать, как у его жены случилось нечто вроде припадка. Это не было похоже на истерику, которую Брайан видел, когда с Арти произошла авария. Это скорее походило на распад личности, и Брайана невыразимо мучило состояние Отэм. Ее глаза потухли, она смотрела по сторонам, ничего не видя. Отэм залезла на кровать и свернулась, как эмбрион, крепко прижав руки к животу. «Попался в западню, – шептала она. – Бедный маленький ребеночек… попался в западню». Раз за разом, бесконечно повторяла она одни и те же слова.