Репортер сдвинул брови и, пожав плечами, повернулся к Отэм:
– А вы, мисс, можете что-то сказать? У вас есть кто-нибудь в шахте? Может быть, муж… отец… брат? Что вы сейчас чувствуете?
Она посмотрела на микрофон, а потом мимо.
– Не думаю, что вы действительно хотите это знать.
Девушка пошла прочь, думая о том, смогут ли чужаки когда-нибудь понять, что на самом деле на уме у обитателей провинциальных городков Кентукки. Они могут враждовать между собой, но скорбь – настолько интимная вещь, что ее не сумеет передать в новостях ни один даже самый прыткий репортер.
Она шла по пустым улицам, подняв воротник пальто и засунув руки глубоко в карманы. Казалось, что даже ветер взволнован и не в ладу с самим собой. День был очень морозный, но утром, когда Отэм шла на шахту, не было ни малейшего дуновения. А теперь вдруг опять налетел ветер. Он раскачивал деревья, ворошил опавшие листья, путал волосы, и они развевались вокруг лица девушки, словно ярко-каштановый вентилятор. Вскоре ее щеки уже горели от ледяных укусов, а нос покраснел. С каждым выдохом изо рта вырывались облачка пара. Чувствуя, как ветер свищет вокруг ног, Отэм поглубже запахнулась в теплое пальто и наклонила голову против холодного ветра. Наконец, почти бегом, она добралась до Майнерз-роу.
Их домишко-коробочка никогда еще не выглядел для Отэм таким привлекательным. В эту минуту ей казалось, что весь мир перевернулся вверх дном. Она влетела в комнату, бросила пальто на диван и направилась было к газовому обогревателю, как вдруг с удивлением увидела тетю Молли, выходящую из кухни. Отэм так глубоко задумалась, что пробежала мимо знакомой машины, не заметив ее. Отэм вдруг захотелось броситься к тете, как, бывало, она делала это ребенком, ощутить мягкое прикосновение ее ладони, рассказать, где болит.
– Очень хорошо, что ты приехала, – просто сказала она.
Молли кивнула:
– Я узнала об аварии по телевизору сегодня рано утром и быстренько поехала сюда. Я подумала, что, может, понадоблюсь тебе, но по твоему лицу вижу, что с Лонни ничего не случилось.
Отэм повернулась спиной к обогревателю и выгнулась по направлению к теплу.
– С ним вроде бы все нормально. Только я все равно волнуюсь. Он находился дома, когда это произошло, но сейчас на шахте. Я там была недавно. Глазам своим не могу поверить, тетя Молли. Это сумасшедший дом какой-то. Нормальные, здоровые люди ведут себя как дикие животные. Они пихаются, толкаются, кричат непристойности тем же людям, с которыми вчера пили самогонку.
Молли присела на диван.
– Это шок, – сказала она. – Они угомонятся. Вот тогда действительно будет больно. Крики и ругательства помогают заглушить боль. У мужчин злость – лучшая защита от боли.