– Ну вот, видите? Я же говорила, что он не умер. Лонни нечего было делать на Высоких Берегах. Я знаю, куда он поехал. Он бы не уехал из города. У него там было важное дело.
Она повернулась к подруге, которая вошла в комнату:
– Меня пытаются убедить, будто Лонни умер. Это же безумие, правда?
Элла с шумом вдохнула воздух и посмотрела на Молли, ища ответа. Молли кивнула ей и с полными слез глазами подошла к Отэм:
– Тебе нужно быть сильной, деточка. И надо смотреть правде в лицо. – Она показала на стол. – Они нашли вон те вещи у него на теле.
Отэм посмотрела вниз на старый потертый бумажник Лонни, на золотое обручальное колечко, такое же, как у нее, на старые часы, которые вечно отставали. Ее жизнь началась в тот день, когда она встретила Лонни, и вот теперь она заканчивалась. Отэм вся распадалась, крошилась, кричала от боли, которая разрывала ей грудь. И она с воплем бежала вниз по шатким ступенькам, по улицам Майнерз-роу, погружаясь в ночь, которая была глубоким, черным омутом, засасывающим, сминающим ее.
Она бежала все быстрее, напрягая все силы, стуча ногами по замерзшей земле. Убегала от омерзительных ранящих слов, убегала от безумной орущей женщины, спотыкалась, бежала, падала… Боль, хотя какая-то нереальная, пробила ей грудь и там застряла. Слезы, ослепляющие горячие слезы текли по щекам. Кровь, малиново-красная, покрыла ее пальцы, ее колени и текла по ногам. Голоса звали ее: «Отэм… Сью Энн».
Среди зовущих голосов слышался мягкий шепот: «Люблю тебя, сладкая». Видения кружились и исчезали: кривая усмешка, синие улыбающиеся глаза. «Люблю тебя, сладкая». Издалека доносился полный муки вопль: «Лонни! Лонни!…» Потом вспыхнули красные огни, стали кружить перед ней, пронзительная боль, тьма.
Слепящий белый свет – а затем чудовищная боль унесла ее во тьму. Она запуталась, заблудилась в лабиринте полной белизны и круговерти мрака. Она чувствовала, что куда-то скользит, погружаясь все глубже и глубже в темную пучину, где нет света, звука, движения, а есть лишь блаженный покой.
Отэм вырывалась из мрака, ощущая лишь ярость. Ее глаза бешено метались. Все вокруг было совершенно белым. Маленькая надпись на двери гласила: «Только для пациентов». В комнату проникал ровный бессмысленный шум голосов. Она подняла голову и уставилась на иглу, торчавшую из ее руки, потом перевела взгляд на трубку и бутылочку, из которой равномерно подавалась плазма.
Вместе с возвращением сознания нахлынула волна обрывочных воспоминаний. В глаза бьет яркий свет. Мужчины и женщины в белом, говорящие безразличными голосами: «У нее кровотечение. Выкидыш». Слова казались далекими, бессвязными. «Истерика… Амнезия». Она услышала крики. Свет, а потом уколы игл, которые снова погрузили ее во тьму.