Сколько там нужно того времени, чтобы и за волосы схватить, и лезвие в две ладони длиной в живот принять – всего-то ничего. Не успеешь и моргнуть – все уже свершилось. Только Кривой был быстрее.
Левой рукой он выбил у Хорька кинжал и ударом ноги отшвырнул его подальше в сторону, пока никто ничего не заметил, правым же кулаком ткнул дружинника в горло.
Дружинник захрипел и осел кулем на снег.
– Княжий суд! – заорал Кривой. – Княжий суд!
Обоих ватажников окружили стражники, попытались даже хватать за руки, но Кривой сделал зверское лицо, и стражники отпрянули.
– Веди нас на княжий суд! – крикнул снова Кривой.
Хорек молчал, вцепившись в руку вожаку. Тот тяжело вздохнул.
– К князю, к князю, – подхватил народ.
И их повели на княжий двор.
Зеваки двинулись следом, напирали, желая рассмотреть, кто же это так над княжьими дружинниками покуражился, что сидят те посреди площади, встать не могут: один кровищей залит, а второй хрипит, за горло держится, да все на бок завалиться норовит.
Если бы Кривой хотел сбежать – сбежал бы уже раз десять. Но бежать он не хотел. Вернее, хотел, но не мог. Кто ж теперь побежит от своего вожака, если все так плохо, если не просто обижен дружинник, а кровью залит да изуродован.
Такой удар!
Признаваясь позавчера у дороги, что больше не станет ссориться с мальчишкой, Кривой, конечно, шутил, но сейчас подумал, что Хорек вырос бешеным и далеко пойдет. Если княжий суд переживет. И характер свой укрощать научится.
Сбежать Кривой не сбежал, но свой кинжал по дороге в сугроб сунуть успел, после чего приосанился и успокоился. За кинжал и удавить могли, а так, за драку на площади… Штраф. Или кнутами выдерут. Мальца жалко.
Можно, конечно, на себя все взять: мол, сам бил, за приятеля вступился, где ж это видано – крикнуть княжий суд, а потом свой вершить? Только Хорек молчать не будет. Вон как зыркает по сторонам.
На подворье стражники передали преступников дружинникам, сообщили, где можно забрать пострадавших, и ушли поскорее.
Не любили стражники дружинников, а те отвечали им нежной взаимностью.
Во дворе стоять долго не пришлось, дружинники сбегали на площадь, приволокли все еще не пришедших в себя парней, занесли их в дом.
– Выберемся отсюда, – пообещал Рык Хорьку, – я тебя выпорю. Своей рукой.
– Не нужно, – поостерег вожака Кривой. – Все уже, зверюга вырос. В горло вцепится.
– А мозгов так и не заимел, – вздохнул Рык. – Ты хоть понимаешь, что наделал?
Хорек не ответил.
– Ладно, как-нибудь, – снова вздохнул Рык. – Только в палатах молчать. Я язык прямо там вырвать могу за слово несвоевременное.