Слепцы (Золотько) - страница 81

– Я бы семью завел, детишек, – ответил Кривой. – И звали бы меня не Кривой.

– Жаль, что у тебя нет глаза, – обронил Дед, отходя от саней. – Что-то меня снова отлить потянуло. Старость не радость.

– Какая уж тут радость, – согласился Кривой. – А там одного живого взяли. Рык взял. Или Полоз. А может, Враль.

– Полоз, – сказал Дед. – Тот на эти хитрости мастак. Точно, Полоз.

– Может, и Полоз, – снова согласился Кривой. – Заику похоронить нужно.

– Нужно. И Дылде руку зашить. Сделаешь? А то я себе руку повредил, когда рогатину бросил… Старый я…

– Зашью, – Кривой повертел головой. – Где у нас иголка с ниткой?

– В моих санях. В мешке наплечном. Только ты рану промой чем-нибудь и посмотри, чтобы нитки в ране не остались, шерсть там с тулупа… А то помрет Дылда, кто тогда глупости говорить будет?

– Не помрет. С чего там умирать? Царапина…

– На морде бы тебе такую царапину, – простонал Дылда. – Жалости у тебя нет…

– Жалости нет, а царапина есть. Не видел разве? Посмотри, – Кривой подошел к Дылде, наклонился. – Глянул?

– Урод, – сказал Дылда.

– Дураком ты был, дураком и остался, – с сожалением сказал Кривой. – Я ж тебя сейчас зашивать буду. Кто же с лекарем до лечения ссорится?

– Не с лекарем, а с коновалом! – заплетающимся языком произнес Дылда.

– Тоже правда, скотину всякую приходится зашивать. Давай, помогу на сани лечь.

Подхватив Дылду под мышки, Кривой потянул его вверх, Дылда выпрямился, облокотился спиной, лег рядом с Заикой. Глянул искоса.

– Ничего, не укусит, – бросил Кривой, – полежите тут, я за мешком схожу.

– Мы полежим, – прошептал Дылда. – А его похоронить нужно. На горе. Чтобы к небу ближе.

А Хорек все еще спал: снадобье хозяина постоялого двора оградило его от всех шумов, криков, лязга. Хорек спал, пока зашивали и перевязывали раны, пока Полоз и Враль долбили заступами и топором землю на вершине холма, пока отнесли туда Заику, положили в неглубокую яму, рядом с ним – меч и чашку. Хотели и самострел, но рассудили, что он еще может понадобиться.

Хорек не видел, как ватажники засыпали яму и навалили сверху камней, сделав надгробие. И как вновь тронулись по дороге, оставив на обочине мертвую лошадь и пустые сани. Наверняка у нападавших где-то неподалеку были лошади, верховые или с санями, но искать не стали. Не до того.

Пленный бежал за первыми санями, с ременной петлей на шее и связанными за спиной руками. Его не подгоняли, да и сами не торопились. Путь держали к небольшой рощице возле тракта; все – и ватажники, и пленник – знали, зачем едут, что произойдет там, среди редких сосенок, но ничего не испытывали.