Читал Родин неторопливо, вдумчиво, записывая полюбившиеся ему места, обороты речи, удачные сравнения. Эту манеру неторопливости и вдумчивости, выработанную за много лет партийной работы, принес он и в свою новую, напряженную работу начальника отдела контрразведки.
Офицеры отдела относились к полковнику с искренним уважением. Спокойный, отзывчивый, требовательный, но справедливый, всегда уравновешенный, он и в подчиненных воспитывал эти качества. Нередко можно было видеть, как взволнованный, запыхавшийся офицер, торопившийся доложить что-то весьма срочное, должен был немного поостыть, прежде чем с ним заговорит и выслушает его Петр Васильевич.
…Темнота еще не рассеялась, но уже угадывалось приближение рассвета. Погасив лампу и подняв маскировочные шторы на окнах, полковник вышел в комнату, где сидела Строева.
— Дежурите? — спросил он, протирая по привычке стекла очков.
— Дежурю, товарищ полковник.
— Небось спать хочется?
— Ничего, я уже привыкла.
— Привыкла! — ворчливо повторил он. — К бессоннице привыкнуть нельзя. Да что ж поделаешь…
Полковник сделал шаг к двери, но вдруг остановился и сконфуженно развел руками.
— Простите меня, Нина. Стар становлюсь, память подводит. Ведь у вас вчера был день рождения?!
— Да… — Строева смутилась и залилась румянцем. — Пустяки.
— Какие же это пустяки, если девушке стукнуло двадцать один год! Нет-нет, вы уж меня извините за забывчивость. Поздравляю вас от всей души. Желаю расти большой, умной, красивой.
— Постараюсь, — ответила Строева, пожимая протянутую ей руку.
— Собственно, все эти качества у вас уже есть, — продолжал полковник в том же тоне. В его усталых глазах, глядевших из-под стекол очков, Нина уловила что-то теплое, отцовское. А он и впрямь, будто угадав ее мысль, сказал:
— И у меня дочь. Такая же… Верочка.
Он присел на стул и замолчал. Левая бровь полковника вдруг запрыгала, скулы заострились. Сняв очки, он откинулся на спинку стула и необычно долго сидел в таком положении. Нина сразу поняла, что у этого человека большое горе и ему тяжело вспоминать о нем. Она растерянно глядела на Родина, не зная, что делать, спросить ли о чем, уйти ли. Но полковник уже справился с собой. Он снова выпрямился на стуле, надел очки и добрым взглядом посмотрел на Строеву.
— Да, Нина Викторовна, — сказал он, чуть покачивая головой. — Была у меня дочь, Вера. Погибла от бомбы в Ленинграде.
— Петр Васильевич… — тихо проговорила Нина, прижимая руки к груди.
— Да… Глядя на вас, Нина, я иногда вижу дочь. Так что будьте послушной дочерью, — добавил он, видимо, пытаясь вернуть себе душевное равновесие.