Надо узнать отчество шофера Митьки. Нет, Митька никак не может быть его сыном — слишком молод. Молод?.. Если человеку все трын-трава, он не шибко стареет. Сколько же шоферу лет?
На другой день Лаптев узнал: Митька по отчеству Петрович. Отец погиб в Отечественную, тогда же умерла и мать. Мальчишка воспитывался в детдоме. Родни у него нет.
И все-таки Лаптев решил показать Саночкину книжку.
— Читайте! Тут вот... Не о вашем ли родственнике написано?
Митька повертел в руке книжку.
— Дед, выходит.
— Как выходит? Он в Травном жил? И вы знали, что он был красногвардейцем?
— Говорили,, что служил в армии и погиб. А уж где погиб, я не знаю.
— А отца вашего как звать?
— Отца? Петр Степанович.
— В Травном, кроме ваших родственников, кто-нибудь еще носил фамилию Саночкин?
— Не, только мы. Я вообще никого не встречал с такой фамилией.
— Отец погиб на фронте?
— Там... На памятнике его фамилия.
Да, Лаптев читал фамилии рабочих совхоза, погибших в Отечественную войну, высеченные на гранитном постаменте, стоящем возле конторы, но почему-то не запомнил Саночкина.
«Неладно получилось», — подумал он огорченно и спросил у Митьки:
— Наверное, отец награжден был?
— Есть штук пять или шесть орденов и медалей.
— А можете сказать какие?
Молчит, хоть бы бровью повел.
— Значит, не знаете. Не интересовались.
«Ну и внук, ну и сынок! Какое равнодушие, будто разговор идет о ком-то постороннем».
Лаптев вышел из-за стола, встал возле Митьки, большой, угрожающий.
— Да как же это так? Люди знают твоего деда и почитают его, а ты, выходит, никогда не интересовался им. Ты даже не можешь сказать, какими орденами награжден твой отец. Какой же ты сын и внук после этого, черт тебя дери?!
— А что вы на меня кричите? — грубо спросил Саночкин, но в голосе его Иван Ефимович уловил — вот чудно! — какую-то теплоту и близость.
Лаптева удивлял этот человек: из такой семьи, а занимается торговлишкой, пьянствует, колобродит и слывет в поселке за шута горохового!
Перед Октябрьским праздником он увидел Саночкина в Доме культуры у стенда «Борцы за Советскую власть». Митька рассматривал фотографию, на которой был и его дед. Ее прислали в совхоз по просьбе Лаптева из Музея. Красногвардеец чем-то напоминал внука: такой же широколицый, такие же веселые глаза и улыбка, будто собирался кому-то сказать: «Давай уж, не заливай!» Митька был серьезен, даже хмур. Повернулся к директору: «Да!..»
Лаптев, конечно, и думать не думал, что несколько бесед исправят Саночкина и он станет по собственному Митькиному выражению «парнем на все сто», но ведь когда-то надо начинать это исправление.