Мясная каша, которой собирались пообедать патрульные, выкипела и пролилась в костер. Запахло горелым.
Наконец Кроха умер. Яска смотрела на него, пока не затихла последняя судорога, пока тело не вытянулось на размочаленной в кашу траве – во время допроса руки стражника рвали ее с корнями. Когда он затих, Яска поднялась и, пошатываясь, пошла к берегу.
Лукс догнал ее, обнял, что-то зашептал в ухо. Она сперва пыталась вырваться, резко, даже грубо, а потом припала к нему и разрыдалась. Лукс трясущейся рукой гладил ее по голове; Развияр был ему очень благодарен. Зверуин делал, что должно, и тем оставлял всаднику время для размышлений.
Он поднял голову. Облака растянулись по небу, поджарые, напряженно-изогнутые, будто паруса. Там, в вышине, их гнал сильный ветер. Солнце прорывалось и гасло. Поверхность воды в сотне шагов от кострища поблескивала острыми искрами.
Не верилось, что гекса так близко. Его племя; убийцы его семьи. Людоеды с бледными вытянутыми лицами, с высокими скулами, с выдающимися надбровными дугами. Одни против целого мира; их убивали все, кто был для этого достаточно силен. Золотые разгромили их флот на подступах к Мирте, и гнали по морю, и добили на берегу. Имперские войска методично истребляли их всюду на своей территории. Гекса огрызались, опустошали села и города, порой выигрывали сражения, но никогда – войны.
Они не были тупоголовыми дикарями. Даже в Империи знали, что гекса искусные ремесленники: в работе с кожей и металлом им нет равных. Они никогда не признавали над собой ничьей власти; побежденные и лишенные земель, загнанные на болота, они жрали змей и друг друга, а потом ворвались в Черную Бучу… Пятнадцать лет назад.
Развияр потер лицо. Огляделся. Тела в серебристо-черной броне валялись у догоревшего костра. Поодаль, рядом с раскрытыми седельными сумками, лежали шлемы с тонкими кольчужными сетками – прикрывать лицо. Крылама все еще топталась на противоположном берегу речушки. Рядом в илистый берег была воткнута палка с набалдашником.
Яска затихла. Лукс покачивал ее, как ребенка, и поверх ее черных спутанных волос отчаянно смотрел на Развияра.
Он подошел. Положил одну ладонь на макушку девушке, другую – на плечо зверуина:
– Мы отомстим.
– Она никогда никого не пытала, – будто извиняясь, сказал Лукс. – Она…
Развияр кивнул:
– Мы отомстим и за это тоже. Но больше плакать нельзя. Прятаться – нельзя. Мы начали войну. Яска… посмотри на эти облака.
Она послушно подняла к небу воспаленные глаза в окружении слипшихся длинных ресниц.
– Ты помнишь, что я обещал с тобой сделать, если ты еще раз мне скажешь «не могу»?