– Погоди, – сказал ей Развияр. – Они придут сегодня вечером.
Лукс ничего не сказал. Правила этикета, возведенные в ранг закона, не позволяют четвероногому открыть рот прежде, чем к нему обратится всадник.
Тела стражников, усаженные вокруг кострища, были прикрыты темными плащами. Издали казалось – здесь продолжается отдых на привале. На треноге висел закопченный котелок в потеках каши. Над головами сидящих вились насекомые.
Там, на далеком птичнике, уже поднялась тревога. Стражники седлают своих крылам: трех, а может быть, четырех. Может быть, сам командир Корунх поведет отряд. Дело ответственное; Развияр вспомнил, что патрульный, которого они с Яской пытали, был близким другом командира. Прыщавый Замай не врал; Замай готов был что угодно выболтать в обмен на жизнь. Собирался жениться… Может быть, в самом деле любил невесту?
Лукс перескочил через речушку, почти не замочив лап; сжав пятки, Развияр велел ему углубиться в лес. Раньше, сидя у Лукса на спине, он всегда помнил, что их двое; теперь, в седле со стременами, он ощущал себя странно одиноким. Зверуин молчал, повинуясь движению руки, и не спрашивал, куда и зачем они идут. Его лапы ступали по лесным завалам, как по ровной дороге, и Развияр пригибался, пропуская над головой ветки.
Как выглядит командир Корунх? Наверняка он немолод. Какое было у него лицо, когда он увидел, что жители мятежного поселка пытаются защититься императорской грамотой?
– Я так решил, – сказал он вслух.
Лукс промолчал.
Ветер, по-прежнему южный, гудел там, наверху, над кронами. Здесь, в лесу, едва ощущалось его дуновение. Лукс беззвучно перемахивал через поваленные деревья, припав к земле, проползал под нависшими ветками. Он чувствовал направления, не глядя ни на солнце, ни на звезды, ни на моховые бороды.
Теперь они вылетели, думал Развияр. И южный ветер несет их сюда.
Путники пробирались на северо-восток. Лукс стал нервно оглядываться по сторонам. Прислушивался; шел медленнее, чем прежде. Выискивал петляющие дорожки. Развияр сжал пятки, веля двигаться быстрее. Зверуин мельком глянул на него через плечо, но ничего не сказал.
Развияр подумал о Яске… Нет, мысли о Яске делали его слабым. Нельзя думать о ней сейчас. Он стал думать об Акке, о том, как долго она сопротивлялась его власти и, наконец, поддалась. Он вспомнил, как смотрел наутро ее отец; он был немолод и всякое повидал, он боялся гекса больше, чем наездников на крыламах, он избегал называть их, чтобы не накликать беду. Впервые увидев Развияра, он побледнел, как мертвец: не потому что тот был вооружен, зол и готов убивать. А потому только, что Развияр был гекса, и оружие его принадлежало гекса – длинный меч с темным лезвием.